- А затем, - ответил кочегар, - чтобы получить страховку. Она выше действительной стоимости корабля.
- Но ведь могут погибнуть и люди?!
- Ну и что же?
- Почему же вы поступили на такое судно, пошли почти на верную гибель?
- А что мне оставалось делать? Умереть с голода? На судне хоть один шанс на жизнь... Окладников долго смотрел вслед судну, которое, нагрузившись лесом, пошло в страшную страну, откуда посылают людей на гибель. Нагрянула война, а после войны на Алма Стенбека навалились невзгоды. Шли годы, а он все не появлялся в Игарке. «Погиб», - думал Окладников. Но вот на шестнадцатый год он снова увидел Стенбека. В черных как смоль кудрях его серебрилась седина, на лице залегли глубокие морщины, и смеяться он стал совсем редко. Василий Семенович Окладников был в это время начальником экспортного отдела порта и уже свободно говорил по-английски. Приятели долго и оживленно беседовали. Василий Семенович рассказал о себе, о том, что он за это время женился, сейчас подумывает, не поступить ли в институт внешней торговли, хотя бы на заочное отделение.
- А я, - сказал Алма Стенбек, - все кочегар. Время принесло мне только седину да рану, полученную на войне. Жены у меня нет и не было. Я не имею средств, чтобы заводить семью.
- А как вы завершили тогда рейс на своей старой галоше «Мото»? - спросил Окладников.
- О, это примечательно! - воскликнул кочегар. - Галоша не утонула. Советское судно отбуксировало ее в Мурманск. Там «Мото» капитально отремонтировали и отправили восвояси. Владельцы так и не получили страховые. Им еще пришлось платить за буксирование поганой посудины и за ремонт. Рассказав эту историю, черный кочегар Алма Стенбек в первый раз за всю встречу улыбнулся. Что можно к этому добавить? Два мира - две судьбы!
Игарка - это почти 68-я параллель. И, конечно, жить человеку здесь все-таки трудновато.
- Что вы! - возражали игарцы. - У нас жизнь хоть куда, а вот севернее... Но когда наш теплоход из Игарки прибыл в Дудинку - 70-я параллель! - мы услышали и здесь ту же фразу:
- Что вы! Живем как люди, а вот еще севернее... На улицах Дудинки каменные здания. В них - средние школы, клубы, административные учреждения Таймырского национального округа. Есть в Дудинке краеведческий музей, больница, стадион, кинотеатры. В магазинах - зеленый лук, салат, огурцы. Все это выращено здесь, в условиях вечной мерзлоты, в пригородном совхозе «Полярный». Вот вам и 70-я параллель! Миновав Усть-Порт и мыс Караульный, где когда-то находилась стрелецкая застава, а теперь раскинулось большое районное село, наш теплоход плыл меж безлюдных берегов, и казалось, что больше мы не встретим признаков жизни человека. Вскоре исчезли и берега - так широко размахнулся Енисей. Но вот теплоход вошел в енисейское «горло», и перед нами снова возникли поселки и села. Мы долго стояли в селе Воронцово - дальше нас не пускали льды. Здесь познакомились с его жителями - русскими, юраками, нганосанами.
- Ничего, - говорили они, - живем как люди. Вот, может быть, чуть севернее... Мы миновали и это «чуть». С помощью дизель-электрохода наш теплоход прорвался сквозь льды в порт Диксон. Совсем еще недавно здесь была зимовка - четыре домика, сейчас - шумный город. Он поднимался ступеньками по черной горе, напоминая громадный амфитеатр. У самой бухты дымили трубы электростанции, возвышались длинноногие краны. Выше - ряд белых двухэтажных зданий с множеством окон... Город как город. Но это 74-я параллель, где полгода длится полярная ночь, где нет осени и короткое, мимолетное лето сразу переходит в суровую, бесконечную зиму. И все-таки диксоновцы говорили:
- Нет, жизнь здесь идет нормально. У нас радио, электричество, паровое отопление, водопровод. На островах - это другое дело.... Но. вот передо мной лежит дневник юного игарца, что работает механиком на одном из островов Северной земли. Записи лаконичны. Я перечитываю их уже много раз, очарованный сердцем этого человека и его воистину советским характером. Первые записи сделаны в воздухе на борту самолета. Летчик сообщает:
- Восьмидесятая параллель. Под крылом появляется остров, весь коричневый. По своей форме он напоминает полумесяц с туго перехваченной талией. Здесь-то и предстоит жить юноше. Самолет делает посадку. Новый полярник берет на плечи свой немудрящий скарб и направляется к заливу. Там виднеются две избушки. Чуть в стороне от них совсем маленький грибок, очевидно, баня. Строения на берегу залива оказались прочными бревенчатыми домами с паровым отоплением. И жил в них веселый, неунывающий народ. Новичка встретили шумно. Усадили в кают-компании, окружили тесным кольцом и жадно расспрашивали про Большую землю. И игарец, сегодняшний хозяин земли советской, восхищается подвигом своих отцов. Он записал: «Трудно даже себе представить, что в течение двух лет три человека обследовали эти неизвестные дотоле острова, объехав пять с лишним тысяч километров на собаках. Вот это, я понимаю, герои!» В этой записи я слышу тот же мотив, что и в восклицаниях игарцев, дудинцев, диксоновцев: «Что вы, у нас-то жить удобно, вот севернее, на островах...» Полярник не мог, конечно, написать такую фразу. Ведь он живет на этих самых островах, а дальше - только крыша земного шара - Северный полюс. Но юноша считает, что только прежде было тяжело жить на островах. «Сейчас, - пишет он, - нет таких трудностей. В распоряжении полярников передовая техника, вездеходы, тракторы, радио (не такое, как в начале тридцатых годов), скоростные комфортабельные самолеты. Продукты лучше, и случаев заболевания цингой почти нет». Дальше в дневнике идут записи о полярной ночи и северном сиянии, о слепящей пурге и нежно-розовых цветах полярного мака. И ни в одной из этих записей я не уловил и тени грусти, а тем более безысходности. Наоборот, в них звучало нечто совершенно противоположное. Молодой человек 60-х годов ВИДИТ Арктику суровой, но дружественной и полной красоты... Откуда такое чувство, откуда такое восприятие Арктики, которая всегда казалась смертельным врагом человека? Ответ прост. Механик с острова Северной земли принадлежит к поколению тех «железных-комсомольцев», появление которых предсказывал Горький в письме игарским пионерам.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.