Мобилизация

- Травите прогульщиков и разгильдяев!

- Дать отпор мерзавцу Симокову!

- Бывшие герои! Вы стали предателями соревнования!

- Умойте сонных!

- Учитесь побеждать!

- За ворота!

- Гоните такую гнусь!

- Вы стоите у позорного столба!

- Понянчились - хватит! Точка!

- Иди - входи в боевой строй! Или - катись из рабочей среды!

Их судят судами товарищескими, общественными, народными, выездными, показательными, судами революционно - производственных трибуналов, судят не только отдельных людей, но и цеховые и заводские порядки.

Исключают из партии, из профсоюза, из комсомола. Их билеты - партийные, профсоюзные, комсомольские - красуются в особых витринах. Заводские фотографы - любители снимают их как уголовных преступников - чем они от них отличаются? - в профиль, в анфас и выставляют в цехе за отдельной решеткой. Смотрите, товарищи!

Их вызывают и увещевают и на собраниях, и в личных разговорах, и на квартирах.

Бывают здесь и извращения, и перегибы, потому что дело доходит до остервенения, до злобы, до истерики, до террора, потому что это жестокая драка и идет она ежедневно, ежесуточно. Отдельные ошибки исправляют потом, но нервы и люди напряжены до крайности.

Тревожно в поселках. Вот в Кизеле на шахтах, в нарядных, в забоях, в казармах, в общежитиях, в домах разбрасываются листовки:

«Три часа тому назад закончился сбор боевой тревоги забойщиков, машинистов, каталей и запальщиков нашей штольни. Они предъявили свои счета рабочим других квалификаций. Они привели десятки примеров разгильдяйства, рвачества, растерянности, безответственности на производстве. Боевой сбор потребовал немедленно предать уголовному суду саботажников, рвачей, по вине которых замололо лаву. Лава трещал а, гибла, надо было ее немедленно спасать, а забойщики - Пересторонин Петр, Пересторонин Александр, Пересторонин Алексей, Буторин Иван, Канаев Алексеи, Грачев Федор - заявили, что не пойдут в лаву, если им не повысят заработок».

Когда еще разбрасывались такие листовки в шахтах, в забоях, в домах и в казармах? Вспоминается:

«Три часа тому назад войска красной армии заняли город. Население призывается к...» И язык стал оперативный, военный. Сводка с фронта. Донесение с фронта. Оперативная сводка. Атака. Боевая сводка. Рабкоровские посты. Производственная разведка. Налеты. Штаб. Поход. И снова - донесения с линии огня.

У этого завода в глухой медвежьей дыре, - до него добираться надо пять суток, его название - Верхняя Синячиха - не в каждом справочнике и в энциклопедическом словаре - можно прожить всю жизнь и о нем не узнать, разве только сгорит он и в газетах напечатают - а в Верхней Синячихе сгорело двадцать улиц, В какой Верхней Синячихе? У этого завода в глухой медвежьей дыре - откуда такие щупальца, такие связи? Европа, Азия, Россия, Германия. Мир.

Красноармеец девяносто первого полка из Астрахани присылает тревожное письмо - почему, товарищи, так плохо с программой? Блюхер, Доненко шлют телеграмму молнию: Реввоенсовет Краснознаменной Особой Дальне - Восточной Красной армии, армии, которая отразила бело - китайцев, Реввоенсовет опечален, товарищи, - у вас плохо с программой. Волнуется Реввоенсовет Приволжского военного округа - как с программой, товарищи? Когда будет сто процентов? Инженеры и комсомольцы южного завода Дзержинского пишут письмо - за вас, комсомольцев и инженеров Урала, бьем мы тревогу. Центральный комитет Германской коммунистической партии получил телеграмму - отчет о выполнении уральскими заводами промфинплана. Центральный комитет недоволен - почему так плохо в Верхней Синячихе?