Редакция «Смены» обратилась к ряду представителей советского молодого поколения со следующими тремя вопросами: 1. Думали ли вы о том, как сложилась бы ваша судьба до революции? 2. Что вам дала революция? 3. Как представляете себе свое будущее? Ниже печатаются полученные редакцией ответы.

Перед глазами у меня судьба двух поколений нашей семьи: Варлама Стаханова, деда моего, и Григория Стаханова, отца. Одну жизнь не отличишь от другой. Мечтали о земле. К своей земле стремились жадно и безнадежно. Четыре десятины - это была фамильная мечта. Испокон веков Стахановы были беднейшей батрацкой семьей орловского села Лугового.

Я вижу себя у лежанки умирающего деда. Слышу, как завещает он отцу:

- Иди в город на заработки. Покупай землю, коня. Выбирайся из батраков. На шахту не ходи. Каторга, зря пропадешь...

Дед мой в погоне за четырьмя десятинами побывал в Донбассе. По шестнадцать часов гнул спину в шахте и, кроме ревматизма, ничего в деревню не привез. Отец деда не послушался: он тоже попытался искать счастье в шахте. Помню, как говорил мне отец:

- Много ли нам, сынок, нужно? Землицы бы да коня бы. Этого добивайся. Счастье в земле.

«Как же так, - думал я, - счастье в земле? И дед, и отец глубоко в землю забирались, а ничего, кроме угольной пыли, не нашли. Раз в глубине счастья нет, так что же на поверхности его искать? Если оно здесь обронено, так его давно подобрали». Мал я был, а ведь правильно рассуждал.

Вся наша семья: отец, мать и две сестры - владела избенкой и половиной десятины земли. Мне было лет шесть, когда отца взяли на войну. Вернулся отец в 1917 году из австрийского плена больным, разбитым. Скоро мы похоронили его. Я остался единственным работником в семье. Мне было девять лет.

Из четырех классов сельской школы успел я окончить только три. Из четырех действий арифметики знал только три действия. Правило деления узнал я значительно позже, в Донбассе.

Самостоятельной жизнью я начал жить с двенадцати лет. Работал у мельника. От зари до ночи мешки таскал, а ночью ходил за конями, у мельника их голов сорок было.

Получал я у мельника три рубля в месяц. Сто лет копить, и то не хватило бы на четыре десятины. Тогда я решил хотя бы коня заработать. Сговорился с мельником: пятнадцать рублей деньгами и ползаработка в течение года за гнедого конька. Обманул мельник - не дал коня.

В 1927 году вытянулся я в высокого парня, а все еще ничего не видел кроме своей деревни. И вот решился я, наконец, уйти на шахту. С неумолимой последовательностью повторял я судьбу отца и деда. Надежда у меня была одна: выколотить четыреста рублей за лето, вернуться в село и стать хозяином.

А теперь, представьте себе, что было бы, если б в стране еще не грянула революция, и попал бы я на шахту капиталистическую, в общем, мельника променял бы на шахтовладельца? Как пошла бы моя жизнь?

Предположим самое необычное: стал бы забойщиком и в погоне за четырьмя десятинами рекордно повысил бы выработку и дал бы за смену сто тонн. Что бы произошло? С лишней сотней рублей вернулся бы я в деревню и выполнил бы то, что завещал нам дед: купил бы четыре десятины. Тогда стал бы я одним из миллионной армии мелких хозяйчиков, которые составляли большинство населения дореволюционной России.

Но, может быть, я остался бы в шахте? Может быть, хозяин разнес бы мою славу по шахте, чтобы заставить и других рабочих повысить выработку? Печальная была бы эта слава! Для кого бы я старался? Для личного обогащения шахтовладельца.

Но вернее всего было бы так, как у деда и отца. Никогда бы я не додумался до нового метода добычи угля. Ведь для того, чтобы сделать то, что я сделал в ночь с 31 августа на 1 сентября 1935 года - выдать на-гора сто тонн угля, - мне нужен был коммунист Петров, мне нужен был воздух революции, пробудившей мое сознание, открывшей мне глаза на то, что мир мой - не четыре десятины, а сотни тысяч десятин советской земли.

Великую благодарность испытываю я к нашему вождю товарищу Сталину за его настоящую заботу о рабочем человеке.

Как родного принял меня Сталин в Кремле в незабываемые ноябрьские дни 1935 года. Какой лаской светились его глаза, как крепко было его рукопожатие! И мне захотелось работать так, чтобы полностью оправдать почетнейшее звание - сталинского ученика.

Весной прошлого года начал я работать инструктором в шахте. Я понял тогда, что знание четырех действий арифметики недостаточно, чтобы наладить работу всей шахты, научить мастерству товарищей...

Многое хочется узнать мне, чтобы принести еще большую пользу моей родине. Год я готовился к поступлению в Промакадемию. Товарищ Бабий, директор ирминской школы, занимался со мной. Теперь учусь. Кончу академию, вернусь горным инженером на уголь. Вот тогда порубаем!

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.