Каждый изгиб воздухопровода, каждую щель, каждый патрубок, каждое крепление приборов ощупали руки участников общекомбинатского рейда. Сегодня к минимуму сведены потери, сегодня на рапорте сталевары не жалуются на слабое дутье и начальник паросилового цеха не требует установки новых мощностей.

Именно здесь, на КЛАК, комсомольцы впервые в стране начали борьбу за «минусовый прокат» – за самый оптимальный режим работы прокатных станов. Сегодня жесткие условия, к которым стремились металлурги в поисках резервов металла, узаконены ГОСТом: тысячи тонн проката получила страна за счет тех миллиметров, борьбу за которые начали ребята...

До позднего вечера не гаснет свет в двух небольших комнатах комитета комсомола, почти не смолкают телефоны на столах Саши Силина и Володи Коцюбы, не успевают менять батареи в фотовспышках участники рейдов по потерям, по браку, по трудовой дисциплине, по чистоте в цехах... Да, много сделано, много делается, много будет сделано. И все-таки... И все-таки «странности», как точки на графике, выпавшие за пределы четкой кривой, настораживают: что же за ними? Почему не дружба, а взаимное раздражение между начальником первого кроватного цеха Ершовым и комсоргом Галей Кривоноговой? Почему не ужился в обжимном цехе Алеша Сычов? Почему с пренебрежением встретил участников рейда П. Г. Жигулев? Почему, наконец, на еженедельном общекомбинатском рапорте Саша Силин сидит не за тем столом светлого дерева, а, как гость, у окна, с краю, и старается никому не мешать?

А может быть, этими аномалиями вполне можно и пренебречь? Как говорится, «за ничтожностью»? Ответ подсказывает сама жизнь предприятия. ...Немало времени и сил положили комсомольцы на то, чтобы детально обследовать состояние воздушного хозяйства комбината. А хозяйство это огромно! Но вот подведены итоги, подробный список неурядиц, обнаруженных «прожектористами», передан начальникам цехов и служб, осталось лишь через какое-то время проверить, все ли исправлено.

И проверка дала неожиданные результаты: почти ничего не сделано. Как уходили в атмосферу, не принося пользы, мощности воздуходувок, так по-прежнему и работают вхолостую. Как свистело в патрубках, так и свистит...

– Ничего не можем сделать, – услышали «прожектористы» стереотипные ответы. – Нет вентилей, прокладок, того, другого...

И вновь ребятам пришлось тщательно обследовать воздухопроводы, проведена огромная работа, затрачена масса времени и энергии. На этот раз список неурядиц был направлен непосредственно директору КМК, результаты рейда появились в приказе по комбинату, и в короткий срок все меры были приняты: нашлись в цехах и вентили, и патрубки, «и пятое и десятое»...

А вот другой пример. Молодой инженер Борис Березовский и Володя Коцюба заинтересовались укоренившейся на комбинате практикой переноса ремонтов мартеновских печей. Прикинули: в погоне за процентами комбинат теряет десятки тонн металла. Сделали цифровые выкладки, обратились к администрации и... не нашли поддержки.

Нет, как бы ни .были незначительны на первый взгляд «странности», пренебречь ими нельзя. Нельзя потому, что за этими «странностями» кроется отсутствие делового, дружеского контакта между мастером и групкомсоргом, между начальником цеха и комсоргом цеха, а говоря шире, – администрацией комбината и комитетом комсомола. Эти «странности» приводят порой к тому, что материальный эффект молодежных начинаний в производственной сфере далеко не всегда пропорционален затратам времени и труда. Так в чем же дело?

В разговоре с начальником обжимного цеха Николаем Ивановичем Захаренко я задал вопрос: – Считаете ли вы комсомольскую организацию цеха способной на решение крупных производственных вопросов?

– Нет, – ответил он.

Внизу контролеры ОТК придирчиво проверяли сечения проката, руководствуясь ГОСТами, в которых по инициативе комсомольцев, в первую очередь обжимного цеха, были утверждены «минусовые» допуски.

– Мелкие – да, – повторяет Николай Иванович. – Крупные – нет...

При нашем разговоре присутствует комсорг цеха Виктор Князев. Оглядываюсь на него: он молчит, опустив глаза. Сказать ему нечего. Он согласен...

В свое время комсомол был «отлучен» от активного участия в производственном процессе, «на откуп» ему были отданы спорт и быт, слово «воспитание» стояло очень далеко от слова «труд». И, честно говоря, первой моей мыслью было обвинить в «странностях» начальников цехов и служб комбината, живущих по старым меркам...

По-видимому, отзвуки давней «традиции» слышатся за «странностями». Но они ли главная причина тревожных «аномалий»?

Рапорт закончен. Спустя четверть часа мы сидим в просторном кабинете директора КМК Бориса Николаевича Жеребина. У него смуглое энергичное лицо, кратки и выразительны жесты, голос ровен и четок. Борис Николаевич в прошлом комсомольский работник. Он из тех, кого принято называть старой гвардией комсомола...

– Борис Николаевич, каким бы вы хотели видеть сегодня комсомольского вожака?

– Требовательным, задиристым, боевым. Чтобы не ждал, а сам, как говорится, брал за горло...

И невольно вспоминается: «Мелкие – да, крупные– нет...»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.