Мама Шура

- Но почему ты думаешь... Нет, нет! Он же любит меня, вернется!

- Жди меня, и я вернусь? - усмехнулась Ольга. - Кажется, его моральный облик будут разбирать на бюро. А тебе лучше всего ехать домой, в Ленинград.

- Что - о? - протянула Шура и, волнуясь, стала покачивать Алеш - кину кроватку. - Мы же целинники, да, сынуля? И никуда мы с целины не уедем, да, сынуля?

- Эгоистка ты, если хочешь знать! - резко сказала Ольга. - Родила, так создай ребенку приличные условия, а то наплодят нищих...

- Что вы говорите? - Шура покраснела до слез. - Мы еще ничего ни у кого не просили! И никто нас не бросал!

- Как же! И покрасивей и поумней тебя бросали! Глупа ты еще, а я мужиков знаю. - Ольга закурила, швырнув на пол спичку, и стала описывать жизнь такой, какой она ее видела.

Шура слушала со страхом, глотая воздух. Не может быть, не хочет она и знать такой жизни!

Работать Шура стала в зернохранилище, где очищают и сортируют на машинах зерно. Ходить туда далеко, и пришлось ей оставлять сына одного в комнате. Но дверь она не запирала: может быть, заслышав крик ребенка, кто - нибудь из женщин забежит, перепеленает, сунет в рот бутылочку с соской. В обед Шура со всех ног мчалась домой и нередко заставала малыша ревущим.

Пришлось искать работу поближе. Так она перешла в уборщицы. Не совсем приятно, конечно, окончив семилетку и курсы штурвальных, заниматься уборкой коридоров и комнат, да и зарплата мала... Можно было бы написать письмо в Краснодар - Алексей велел сообщить, если что случится, - но ведь ничего не случилось! А если она растратила деньги, кто же виноват? И вообще, не станет она никого ни о чем просить!

Наступили морозы. В комнате Шуры было паровое отопление, но когда оно портилось, холод пронизывал щитовой домик. Правда, стоило только сказать об этом водопроводчику, как он тотчас являлся и чинил.

Однажды Ольга даже накричала на водопроводчика: в бухгалтерии трубы холодные, а его не дозовешься!

- Наладим и в бухгалтерии, - невозмутимо ответил парень. - А маме Шуре надо в первую очередь. Ребенок, сами понимаете...

Морозы Шуру не пугали. Но вот случилась беда: у нее пропало молоко. Пришлось Алешке вместе с мамой есть щи да кашу. Узнали об этом женщины, стали забегать к ней. Трактористка с двухмесячным малышом подкармливала Алешку грудью. Навещала ее и мать недавно родившейся двойни. Как - то вечером собрались у Шуры мамаши с детьми, зашла и секретарь поселкового Совета.

- Здрасте, мамаши! - сказала она бодро. - Ого, сколько ребятни! Никак, ты у себя ясли открыла, Александра?

Ясли были наболевшим вопросом, и женщины принялись наперебой жаловаться.

- Только не хныкать! - решительно сказала секретарь. - Пишите коллективное заявление. Поеду с ним в райком! Нашего директора обязали еще к лету открыть ясли, а он все откладывал, вот и дотянул до зимы.

Когда гости разошлись, Шура постелила себе на диване, взяла в руки комсомольский билет, раскрыла: там рядом с ее карточкой маленькая фотография Алексея. Они вместе. Приезжал бы скорей, простила бы ему то, что написал только одно письмо, ничего не объяснил толком!... «А вдруг не приедет?» - подумала она, замирая. Там у него родичи, может быть, другая девушка, а Шура просто так... Все будут смотреть на нее с сожалением. Да это что! Страшно, если он, единственный, окажется подлым...

Между прочим, сама Шура тоже не писала домой с тех пор, как сообщила о том, что у нее теперь второй Алешка - сын. Получила тогда телеграмму - поздравление от мамы и брата, - затем письмо и не ответила. Надо бы написать, но что? Плакаться, проситься под крылышко мамы? Да ведь она сама теперь мать! Вот ехали они сюда, четыре подружки, готовились вынести большие трудности, но только, и было, что спали в вагончике да однажды утром у Ани примерзли волосы к стенке. Случалось бывать без обеда, уставать от жары, от работы, а все равно было весело. Только теперь, кажется, и наступило для нее настоящее испытание.

Под Новый год в совхозе устроили елку с концертом самодеятельности. Появилась на сцене и Шура в синем джемпере со значком «За освоение целинных земель» и в своих замшевых туфлях. Она читала басни. Сын ее тоже был в зале: закутанный в одеяло, лежал на коленях то у одной, то у другой девушки и благодушно сносил их поцелуи, посасывая подслащенную воду из бутылочки.

На вечере было много гостей. Танцевала Шура немало, но после каждого танца подбегала к Алешке и брала его на руки. Присутствовал на концерте и корреспондент районной газеты. Он заметил младенца, переходящего с рук на руки, и узнал Шурину историю.