- Как тебе объяснить, - задумчиво ответил Егорушкин. - Вот весна подойдем и затоскует душа, на простор запросится. Эх, думаю, еще одну навигацию проплаваю! И так каждый год. Река, она человека к себе на всю жизнь привораживает!... День-то рождения я под своей крышей мечтал отметить. Сорвалось торжество! - И он обескураженно развел руками. - Двадцать третий год отмерять начну.

Стольников к чему-то напряженно прислушался, хотя дизель глушил все посторонние звуки.

- Ты, Ерема, самообразованием не занимаешься? - полюбопытствовал Гоша.

- В вечерней школе учусь.

Еремей недавно окончил ремесленное училище и в низовьях Лены ходил первый год. Предстоящий рейс пугал его, но он, как мог, скрывал свои чувства. Беда, если товарищи посчитают его трусом. При каждом наскоке льдины на борт он вздрагивал и невольно переводил взгляд на спасательный круг.

- А я, Ерема, самостоятельно занимаюсь, - заговорил Гоша, чтобы отвлечь Стольникова от тревожных мыслей. - Книгу академика Ферсмана о камнях достал, «Агробиологию» товарища Лысенко, это который новые растения выводит. Читал, читал, а уразуметь трудно. Слишком мудрено пишут... Бросил! Этой зимой за математику возьмусь. Она к технике касательство имеет. Вот только грамотейки у меня маловато, - со вздохом пояснил он. - Пять классов довелось окончить. Батька -то на переправе через Одер погиб. Нас ни много, ни мало - семеро осталось. Я самый старший. Зарок себе дал, чтобы все братья и сестры среднее образование получили. Вот и тянусь!...

Катер сильно накренило.

- Глянь, погода всерьез барахлить начинает, - заметил Егорушкин и поднялся: - Пойду, подымлю малость, а ты побудь у этого битюга, - кивнул он на дизель.

Егорушкин никогда не называл мотор своим именем. Он величал его то «мамонтом», то «черепахой». «Битюгом» же звал, когда бывал не в духе.

Моторист выбрался из машинного отделения, а Стольников приник к наглухо задраенному иллюминатору и закрыл глаза. Прямо на катер катилась огромная волна, увенчанная беляками, испещренная вмятинами и зазубринами. Ветер срывал с ее гребня хлопья пены, и они вперегонки неслись над водой. Раздался глухой удар. В помещении стало темно. «Люрик» подпрыгнул и с размаху клюнул носом. Облегченно взвыл мотор - видимо, обнажился винт.

- Я же не один! - забормотал Еремей, успокаивая себя. - Наверху, наверное, еще страшнее.

К горлу подкатил противный приступ тошноты. Он с усилием проглотил липкую слюну. Следующий вал положил катер на борт, и Еремей едва устоял на ногах. Он бросился к выходу, но, спохватившись, заставил себя вернуться к мотору. Ему необычайно ярко представилось, как он, захлебываясь и коченея, один на один борется с разбушевавшейся стихией. Каким надежным, желанным представился ему низкий болотистый берег с редкими хилыми кустиками полярной березки!...

На снастях все удлинялись сосульки. При резких толчках они разламывались на куски. Ветер стремительно подхватывал их и швырял далеко за корму. Но через минуту на их месте вырастали новые ледяные ожерелья. Методично, словно набат, звонил колокол. Его забыли подвязать.

Широко расставив ноги и уцепившись за штурвал. Костя подался всем телом вперед. Не мигая, он смотрел на дикую в своей ярости реку. На «Люрике» не боязно поспорить с любой бурей, но на буксире, как неповоротливая нельма на крючке, билась «Белуха».

Старшине сейчас и прошлое не вспоминалось и о будущем не думалось. Все внимание сосредоточилось на одном: не наскочить на льдину. А ее не так-то просто заметить в этом хаосе.

- Ваня, с багром на нос! - не оборачиваясь, крикнул старшина.

Матрос Подгурский боком выбрался из рубки и схватил багор. Поскользнувшись на обледенелой палубе, он упал, и его тотчас отбросило на край борта, но Ваня успел ухватиться за леерное ограждение и в два прыжка очутился у лебедки. Первая же волна окатила его с ног до головы. Подгурскому почему-то припомнилась родная Кубань, весь в белом цветущий сад, небольшая хатка и окно, затененное веткой сливы. В последнем письме мать сообщала, что колхозники режут виноград. Урожай нынче отменный. Как хорошо сейчас там, на юге!...

Впереди, будто нерпа показала спину, качнулась льдина. Ваня торопливо вытер лицо и прицелился багром.

- Прятаться надо! - крикнул в ухо старшине Митроша, когда у матроса вырвало багор и катер получил такой удар, что чуть не перевернулся.

- Чую... Баржу бортом к волне ставить рискованно.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.