«Не будет вам хлеба ни крошки, не да - а - ам, не дам!». Он тычет в руки письма из деревни. В них говорится про хлеб, про штраф. Пишет отец. Закипает бешеный спор. На пьяного нападает рабочий в высокой папахе. «Излишки не прятал бы, не было - б штрафу», - говорит рабочий. «Давай разберемся, - продолжает рабочий, - ну, сколько коняк у тебя, а едоков, а земли? Так вот оно что, так и есть!». Сезонник сражен рабочим в папахе. Сезонник мотает головой и упрямо кричит, что Россия все - таки гибнет. Молодой парень выскакивает на середину барака и, одергивая белую в синих полосках рубаху, выпаливает скороговоркой: «А теперь они хотят пятилетку сделать четырехлеткой». «Без дураков», - парирует рабочий в папахе. - «Скажи, сколько у тебя коняк, а едоков, а земли?» Парень стих. У него серые глаза с холодным, жестким блеском.

В бараке сезонников вспоминается слово: «дутик». Так говорят шахтеры про движение воздуха, газа в пласте. «Земля дует», «дует порода»... Тогда пласт наседает, выпирается внутренним воздухом. Пласт распирается. От дутика гнутся рельсы в продольных, они то западают, то горбятся в другом месте. Выпираются стены, трещит лес, крепеж, «дутик идет». Пластовые, глубинный, тихий, крадущийся воздух... Дутик требует тщательного изучения, иначе сильно будет мешать и без того трудной работе.

Другой барак: здесь живут одиночки - кадровики. На окнах занавески, украшенные цветными «лентами. Девические занавески: Перед койкой стоит обнаженный до пояса, пришедший со смены забойщик. Кончиками черных пальцев он держит белый листок... Тело, лицо покрыто угольной пылью. Надо идти мыться, но... что пишут из дому? Что пишут? Деньги нужны, ничего более. Валенки Петьке нужны, ничего более. Ситнику им пошли, ничего более. Забойщик добродушно смеется, белеют губы сквозь черноту туб. Он осторожно, чтобы не запачкать, вкладывает листок в «мятый конверт и идет мыться после работы.

В этом же бараке пришлось слышать: «Приходят к нам пареньки, тихие, аккуратные с виду. Работают, читают после работы газеты. Все тихо и смирно. Молчат про деревню, про дом. А потом, как мы начнем ругаться на власть, да на кооперацию, да на столовую, пареньки и начинают подавать голос. Мы всех ругаем, мак своих, а они - как чужих. Вот вчера один и сказал:. «Ну, говорит, запишусь в комсомол, поеду в деревню и разделаюсь там. За что, говорит, у отца мельницу отобрали, на него штраф наклада - ли? Покажу им свою силу», - говорил паренек. А мы слушаем: так вот, кто ты есть. У тебя - де, там, паровые мельницы, ты - де сюда в комсомол записаться пришел? Ты хочешь власти силу казать? Тащи матрац! Начинаем глушить его крепко матрацем. А он жесткий, если крепко ударить - больно будет. Так и дерем кулаков вот этим самым матрацем. За осень - третьего выгнали. Как кинутся бежать, бегут без расчета. Не приходят. Оно ясно, у паренька полный дом там в деревне, работа ему нужна была совсем не для хлеба.

На шахте «Наклонной» рудника «Ветка», на «Смолянке», в других местах я не слышал, чтобы кто - нибудь собирал старые кадры и учитывал, изучал их борьбу с враждебными рабочему классу влияниями. Стихийно идет эта борьба, как стихийна травля пяти комсомольцев - евреев на Капитальной шахте в Буденовке. Эти пять комсомольцев - в забое впервые. С великой мукой они работой доказывают, что и евреи находятся в шахте. «Евреи не работают в шахте», - твердят антисемиты. И чтобы оправдать утверждение, делается все, дабы выбить пятерку из шахты. Не показывают новичкам, как надо работать. Посылают на самый опасный участок, не предупредив об опасности. Издеваются и смеются. Гнусное зрелище. Организация комсомола заслонилась от него рукой.

Соревнование под землей - героично. Об этом писалось не мало. Соревнование в борьбе за новых людей, за новые отношения к людям, - такого соревнования нет еще. Нет ничего драгоценнее человеческого материала. Порой он топчется. Самая сильная кара должна быть за это, ибо нет ничего драгоценнее человеческого материала. Вот бригады из молодежи... Они борются за новое отношение к людям, новые люди - за новое. Роженко же, макеевский экономработник комсомола, сказал: «Бригады уже не нужны, надо рассасываться». 'Вместо собирания сил, он предлагает рассасывание. Вот она - мудрость «наоборот»...

Мартенщики сталинского завода бросаются в огонь, когда видят, что расплавленный чугун не идет туда, куда надо. Они кидаются, чуть ли не прямо в лаву и преграждают ей ход: пусть течет, куда надо. Дымится одежда, трещат волосы. Надо учиться у мартенщиков волевому упорству. Лава жизни должна нестись туда, куда надо. А кулаки на «Ветке» хотели ее повернуть. Пустили слух, агитацию, что деревня до нитки обобрана. Рудник волновался. Кадровики на собрании постановили: послать на свои деньги в деревню рабочих, пусть проверят, посмотрят, что делается... Делегация вернулась и доложила: «Разоблачим врагов. Мы видели, что есть на деревне. Да, там берут хлеб у тех, кто его хотел сгноить в яме. А как вы скажете?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.