Линия стройки

— Что хотят, то и делают! Захотят — дадут хорошую работу, не захотят — не дадут. Захотят — закроют наряд по пятерке, не захотят — рубля не получишь.

Из всех этих грустных и злых слов я понял тогда только одно слово — «деньги»! Я пошел к начальнику строительно-монтажного управления. Он обещал что-нибудь придумать. И через два дня сам позвонил мне:

— Все в порядке. Подбросили девчонкам деньжат. В виде премии...

Мое вторичное появление девушки встретили почти враждебно. Да, они получили деньги. Они вынуждены были их взять, потому что ведь надо что-то есть. Но все равно это нечестно. Какая там премия, когда они еще ни разу не выполнили плана! Не премия, а подачка.

— Что хотят, то и делают, — повторила одна из них Раины слова. Другие молчали.

Уезжая от них в настроении, которое не назовешь иначе, как пакостным, я думал о том, кто примет к исполнению эту часть личной заявки. Кто поможет девушкам укрепиться в их чистоте? Честно говоря, я не находил тогда ответа на этот вопрос.

Сегодня, когда передо мной вся трехгодичная история пребывания Вали Паниной, Раи Олановой, Любы Югиной и их подруг на стройке, я вижу, что ошибался, что и тогда я многого не видел, а то, что видел, не понимал.

Например, я не понял, что означает заляпанный мелом парадный солдатский мундир на Любиных плечах и на плечах еще нескольких девушек. Откуда я мог знать, что именно такую одежду здесь, на стройке, выбрал себе тот высокий человеческий дух, ради которого сюда и едут? Тогда же я не придал должного значения словам, услышанным мною от девчонок.

— Лютик бегает, доказывает, — сказала одна из них, — так они даже его не слушают.

Откуда мне было знать, что парень с такой забавной фамилией, Лютик, комсомолец, демобилизованный солдат, уже однажды доказал девчонкам, что ударная и комсомольская — это не пустые слова?

Узнав о том, что случилось с Любой Михайловой, Коля Лютик повел в женское общежитие своих друзей, демобилизованных солдат. Солдаты взяли девчонок под свое высокое покровительство. Это была чистая и верная дружба, которую у нас почему-то именуют суконным словом — «шефство». Коля Лютик, Саша Шевченко недосыпали ночей, сидя на скамеечке рядом со старухой вахтершей, и всякая шушера, которой немало бывает на больших стройках, забыла дорогу в женское общежитие.

Ребята, посмотрев на девичий ситчик, слабо приспособленный к работе под северным небом, отдали девчонкам свою солдатскую парадную диагональ. И не тем, кто красивей, а тем, кто послабей...

Не зная этого, я написал статью о рублях и характеристиках. Грустную статью о молодой чистоте, которую никто не бережет. Говорят, статья произвела впечатление. Но сейчас я знаю, что неизмеримо больше помогли бригаде Коля Лютик и его друзья.

Ребята добились, чтобы девчонкам дали возможность доучиться. Коля подыскал им бригадира. Мудрый, много повидавший в жизни Сергей Вартанович Вартапетов очень хорошо почувствовал, о чем мечтают его неумехи. Он не только учил их. Бригада зажила той жизнью, которая только и могла удовлетворить девичьи стремления к дружбе, взаимной привязанности, к любви. Это была жизнь большой семьи, где в складчину покупали туфли самой нуждающейся, делали подарки именинницам, вслух читали письма из дому, вместе праздновали свадьбы и появление первых детей.

Но, пожалуй, самым главным было не это. Девчонки, которых, как мне казалось, только и надо было что защищать, со временем стали той нравственной силой, которая сумела распространить свое влияние на окружающих.

Рассказывать об этом трудно, потому что приходится говорить о вещах очень личных и внешне неприметных. Но рассказать об этом необходимо, потому что, может быть, именно в этих вещах самое главное. Силуэт стройки могут определить трубы, поднявшиеся над нею, но ее характер и назначение порой скрываются в тех невидимых для глаза коммуникациях, которые проложены под землей.

Росла стройка, удлинялись, сплетаясь и расплетаясь в земле, ее главные коммуникации. Сплетались, влияли друг на друга судьбы ребят, встретившихся на стройке.

Лютик: Тот день, когда он привел своих друзей в женское общежитие, имел значение не только для девчат. Свои огромные последствия имел он для самого Лютика.

Перед приездом на Север он, как и многие другие солдаты, интересовался одним: можно ли здесь учиться? Учиться было можно: техникум, филиал лесной академии. Определившись на плотницкую работу, Лютик успешно закончил подготовительные курсы, оставалось поступить в строительный институт. Но случай с Любой Михайловой (кстати, выздоровевшей, вышедшей замуж и вместе с мужем уехавшей на другое строительство), случай, когда Лютик впервые в жизни столкнулся с возможностью делать такое прямое, такое сиюминутное добро людям, круто изменил все его планы. Он почувствовал, что эти девчонки — самое дорогое, самое значительное, что было сделано им за всю жизнь. И он не стал отказываться, когда его выбрали секретарем комсомольской организации строительно-монтажного управления, хотя знал, что времени для учебы уже не будет. Потом он возглавил оперативный комсомольский отряд.

— Ну, и что ты успел в жизни? — сказала ему недавно девушка-инженер, приехавшая из Ленинграда. — Что ты успел со всей этой общественной работой? Сашка Серебряков, которого ты же агитировал приехать сюда, уже закончил техникум, работает прорабом, а ты? Только и умеешь что затыкать собою все дыры...