Лилия

— Кончено! — прошептал Янис — Выбирайся через окно. Я их задержу.

— Я тебя не оставлю, — ответила Мария. — Погибнем вместе.

— А Скроманис? — сказал Янис и подтолкнул ее к окну.

В дверь замолотили прикладами. Янис увидел черный силуэт Марии в сером квадрате окна.

Из двери вылетела доска. Янис бросился за шкаф и прошил дверь длинной очередью. На лестнице все стихло, но через мгновение засвистели пули. На столе лопнула чашка. Янис лег на пол. В комнату ворвались эсэсовцы, веером пуская очереди из автоматов. Заплясали лучи карманных фонарей. Янис пристрелил двоих. Третий выскочил на лестницу и крикнул оттуда:

— Сдавайся! Бросаю гранату!

Сверкнул огонь, горячая волна воздуха ударила в лицо, правая рука у Яниса повисла. Автомат упал. «Эх, не оставил пулю для себя!» — с сожалением подумал Янис. Кто-то повернул выключатель. В багровом тумане появились эсэсовцы.

— Стреляйте! — крикнул Янис, но они завернули ему раненую руку за спину, и он потерял сознание от пронзительной, нечеловеческой боли.

Очнулся он в камере. Перед ним на полу стояла алюминиевая миска, наполненная каким-то варевом. Пошевелившись, Янис обнаружил, что рана на плече перевязана. Это было плохо. «Станут допрашивать!» — понял он. Н не ошибся. Спустя сутки дверь открылась, и рыжий надзиратель, выплюнув на пол сигарету, рявкнул:

— Встать!

Держась за стенку, Янис поднялся на ноги. Тюремщик долго вел его по узким коридорам, затем втолкнул в какую-то дверь и захлопнул ее сзади. От яркого света Янис отшатнулся и на мгновение закрыл глаза. Он ожидал, что попадет в кабинет следователя, и сияющая хрустальная люстра под высоким потолком поразила его. Он находился в огромном зале, в глубине которого виднелся полированный стол, похожий на гробницу. За столом сидел узкоплечий, тощий человек с белым, как мука, испитым лицом и крохотными водянистыми глазками, окруженными синими кругами. «Ланге!» — сообразил Янис. Так вот, значит, кто им заинтересовался!

На кожаном диване сидели несколько офицеров, курили и с любопытством рассматривали его. Посреди зала прямо под люстрой стоял стул.

— Садитесь, — услышал Янис женский голос и, повернув голову, увидел мать. Она стояла у окна, закрытого бархатной портьерой.

— Садитесь же! — повторила она по-латышски. Ланге что-то отрывисто сказал ей. Янис понял

только: «Пусть подумает». И еще: «Передайте ему». Остальные слова он не расслышал. В ушах у него гудело.

— Оберштурмбаннфюрер предлагает вам назвать преступников, которые являются членами так называемого подпольного городского комитета комсомола, — сказала Лилия громко. — Оберштурмбаннфюрер также предлагает вам иметь в виду, что, если вы будете вести себя разумно, вам сохранят жизнь.

Янис опустил голову. Он знал, что ничего не скажет и что его убьют, но не боялся смерти, а, наоборот, с нетерпением ждал ее, ибо никакая смерть не могла сравниться с тем ужасом, который он сейчас испытывал, видя рядом с Ланге мать и слушая ее ровный голос. Горе и омерзение охватили его. Только теперь он до конца понял, что такое была ее работа в гестапо. В эту секунду мать умерла для него. Он стиснул зубы и решил, что они не услышат ни звука.

— Оберштурмбаннфюрер предупреждает вас, что вам все равно придется говорить, так как в этих стенах умеют развязывать языки, поэтому лучше повиниться добровольно! — как сквозь вату, донеслось до Яниса

Он не хотел больше видеть мать и, чтобы как-нибудь случайно не встретиться с ней взглядом, поднял голову и уставился в стенку.

Ланге вскочил и крикнул что-то. Тотчас же Яниса схватили сзади за локти, повалили на паркетный пол и перевернули вниз лицом. На спину посыпались удары.