Уезжая на работу в районный центр Белокаменск, Лидочка Останова прощалась не только с родителями и институтскими подругами, но и со всем, что было ей дорого с детства: с тихой улицей на окраине, откуда она ездила в институт на автобусе; со своей комнаткой, оклеенной голубыми «детскими» обоями; со старым садом, что рос за домом. В сад она вышла вечером, когда всё к отъезду уже было готово. Сквозь тёмную листву светила необыкновенно большая оранжевая луна, от яблонь на траву, на стену дома, на забор падала тень - вся в зыбких промежинах бледного света. И казалось, что сад колышется, струится, словно он нарисован на лёгкой полупрозрачной ткани. Издалека, со станции, доносились в тишине вечера гудки паровозов. Лидочка шла, стараясь задевать лицом прохладные листья деревьев, потом остановилась, протянула руки, и на них тоже упала зыбкая тень.

- До свидания, милый сад, - сказала Лидочка торжественно и грустно и ждала, что на глаза, как она думала раньше, навернутся слёзы, но почему - то не было ни слёз, ни предвкушаемой грусти, а только неуёмная радость пополам со сладкой тревогой, внезапно разбуженной далёкими паровозными гудками.

По - настоящему грустно и даже тоскливо стало лишь на вокзале, когда Лидочка увидела из окна вагона, как мама стала судорожно выпутывать руку из кистей шёлкового платка, чтобы помахать вслед поезду. Лидочка отступила в угол, прислонилась затылком к холодной вагонной стенке и, закрыв глаза, до хруста сжала пальцы. Она впервые уезжала одна так далеко от дома, впервые приобщалась к тому, что зовётся «самостоятельной жизнью». И эта жизнь, которая манила её всё время своей неизведанностью, вдруг показалась ей бесконечно одинокой.

С таким настроением Лидочка приехала в Белокаменск. Она переночевала в огромной, сплошь заставленной узкими кроватями комнате Дома колхозника и наутро пошла к заведующему районным отделом сельского хозяйства. Голые стены и полевой телефон на фанерном столе придавали кабинету какой - то походный, штабной вид. Девушка выложила свой диплом агронома и направление на работу перед сухолицым рыжеусым человеком. Он долго читал вкладку с отметками. В ней была одна тройка по английскому языку. Лидочке казалось, что заведующий смотрит только на эту злополучную тройку, и от этого было мучительно неловко.

- Вот и познакомились, товарищ Останова, - без обычной в этих случаях улыбки сказал заведующий, откладывая диплом. - Рады вам. Специалисты нам вот как нужны!

«Домой хочу», - думала Лидочка, чувствуя, что глаза её наливаются слезами, и старалась не отрывать взгляда от фанерной крышки стола, закапанной клеем и чернилами.

- Председатель колхоза «Авангард» давно просит агронома, - слышала она голос заведующего, доносившийся до неё как будто издалека. - Мы решили вас направить туда, в самую, так сказать, гущу. Это и для вас интереснее, чем составлять сводки в отделе.

... Поезд до ближнего от колхоза полустанка уходил рано утром. Не зная, как скоротать время, она вернулась в неуютную комнату Дома колхозника, - села на подоконник и стала глядеть в окно. Шёл дождь, на стекло налипла мелкая чешуя капель, сквозь неё всё казалось рябым, серым и неясным. Лидочка видела лошадей у бревенчатой коновязи, видела, как под ногами у них ходили вразвалку раскормленные домашние утки; среди них она заметила маленькую суетливую дикарку. Утки, видимо, не любили её: то и дело норовили клюнуть или оттереть от лакомого куска. Лидочка усмехнулась: может быть, и её так же встретят в чужом краю? Но тут же, устыдившись, спохватилась: «Как глупо! Разве я не бывала в колхозах на практике и не знаю, как там относятся к специалистам.».

Но и эта мысль не рассеяла тоски. Лидочка крепилась ещё несколько минут, потом вспомнила мамину руку, запутавшуюся в платке, прижалась лбом к раме и заплакала».

... Когда железный грохот поезда замер вдали, на полустанке воцарилась тишина.

Дождь, начавшийся вчера, прошёл. Старая берёза, волнуясь на ветру, ещё роняла прозрачные капли, но уже вся была пронизана необыкновенно ясными лучами послегрозового солнца. От земли, вспрыснутой дождём, поднимался пар, и вся даль с частым березняком, с квадратами полей струилась и плыла...

«А здесь хорошо!» - подумала Лидочка. Она стояла на перроне, ожидая, что к ней подойдут, но вопреки обещаниям заведующего её никто не встречал. Она взглянула на свою затёкшую ладонь с багровым рубцом от чемоданной ручки и снова почувствовала себя одинокой и очень несчастной.

Человек в фуражке с красным верхом прошёл мимо, приглядываясь к ней. Девушка успела заметить, что его молодое лицо с тонкими поджатыми губами имело такое выражение, словно он готовился сообщить что - то очень смешное и только выжидал подходящий момент. Он прошёлся по перрону, вернулся и спросил бодрым, почти мальчишеским голосом:

- Не вы будете агроном Останова?

- Я...

- Очень рад! - словно рапортуя, отчеканил он. - Начальник станции Вязовка Пётр Анисимович Цветков. Звонили из колхоза «Авангард» и просили подождать, если произойдёт задержка машины по случаю плохого состояния дорог после грозы. Прошу пройти в помещение вокзала.

Было видно, что он изо всех сил старался выглядеть серьёзным я солидным, но улыбка так и растягивала его широкое, полнокровное лицо. Глядя на него, улыбнулась и Лидочка.

- Спасибо, - сказала она. - Там, наверно, душно. Я здесь подожду.

- Точно, душно, - согласился Пётр Анисимович и, отступив на два шага, стал строго оглядывать свои владения, видимо, осуществляя таким образам надзор за порядком.

Лидочка присела в тени берёзы на чемодан. Вскоре на просёлке показалась «Победа». Подпрыгивая на ухабах, она въехала прямо на перрон и лихо затормозила возле начальника станции. Из - за руля выскочила девушка в лёгком пёстреньком платье, в косынке, завязанной под подбородком.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.