Все, что ночью кажется близким, оказывается на самом деле труднодосягаемым. Ну. а наш конечный пункт, считай, на краю света. Попробуй разгляди ночью, где может прорвать этот длинный, тянущийся, как кишка, арык?! Хорошо, если где-то рядом. А до канала еще идти и идти.

В такие минуты, когда и без того встревожен, всякое лезет в голову.

И бабушка нарасскажет всякого. «Чего мы не видели?»- – скажет она и вздохнет, а потом и начинает. Как-то среди ночи она нагнала страху, припомнив свою встречу с шакалами.

...С поезда сошла поздно, транспорта не было,, потянула пешком до аула. Расстояние между станцией и аулом таково, что если арбакеш с заходом солнца выедет, только после полуночи и будет в ауле. «Единственная моя надежда, значит, дорога, – начала бабушка. – Знаю, что она не даст заплутать. Не смею и по сторонам посмотреть, спешу. В те времена степь до самого аула тянулась. Камыш да камыш всю дорогу. Да и тот отдельными островками растет. Вдруг где-то за спиной раздался посвист. Не похоже ни на собачий лай, ни на волчий вой. До того испугалась, шагу ступить не могу. А тут в камышах справа шорах. Шорох и опять этот звук. Вот тогда и вспомнила: в ауле рассказывали, что на эту дорогу выходят шакалы. Бывали даже случаи, говорят, когда они на одиноких путников нападали. Ох. и голоса у них противные. «Точно – они! Что же делать? Даже палки в руках нет. Вот где, значит, погибель пришла. Только я так подумала, неподалеку от холма, за которым наш аул, дорогу мне перерезали четыре шакала. Испугавшийся первый лезет с кулаками», – говорят. «Проваливайте!» – закричала я. Сильно, видно, закричала, помчались они от меня. Но недалеко ушли. Остановились в отдалении и давай лапами землю рыть. Думаю, покричу-покричу, авось, за тот холм перевалю, что впереди, а там, может, и огонек засветит. Подбадриваю себя. А то ведь каждый шаг, представляешь, мука... Не знаю, откуда они взялись, но вдруг три шакала прямо передо мной оказались. Чего человек не сделает в предсмертном страхе? Ринулась опять на . них. Как ослепла вроде, не вижу ничего. А потом пригляделась – бегут они. И я бегу, бегу. Кто знает, сколько я бежала, только очнулась, когда сзади послышался скрип арбы. Так и опустилась я на корточки прямо на дорогу. Гляжу по сторонам, думаю, если шакалы, побегу на них. Арба приблизилась настолько, что я вскочила. Лошадей перепугала, они от меня как от нечистой силы рванулись. И арбакеш едва с телеги не полетел. Не успела сказать ничего – арба с глаз исчезла. Никогда, наверное, я не досадовала так. Опять побежала и только к рассвету добралась. Назавтра узнала, что арбакеш, который удрал, был аульный забияка Дайрабай. Я, говорит, сам испугался, думал, что ведьма. Как погнал потом лошадей, так в ауле только и пришел в себя...

В ночь, когда услышал этот рассказ, я видел ужасный сон. А теперь вот этот рассказ вновь ожил в памяти. Я содрогнулся, представив, как на нас может напасть свора шакалов.

– Что-то темнеет вдали... – сказал было я, но тут отец, споткнувшись, тяжело грохнулся всем телом, как подрубленное дерево.

Он, видно, хотел вскочить тут же, но не получилось.

– Надо ж так! – простонал он.

– Нога? – спросил я.

– Поясница, свело всю.

– Потянуть за руку?

– Погоди, двинуться не могу.

Я замер озадаченно. Только-только отец спешил так, что я едва поспевал за ним, а тут на тебе – пошевелиться не может.

Потом он все-таки очень медленно поднялся. Помню до сих пор, как пот проступил у него на лбу. Ноздри сжались, и скулы резче обозначились...

– Что стоим? Пошли.

Костыли скрипнули. И он тотчас заковылял вперед. Я – трусцой следом. Спустя некоторое время я не выдержал.

– Опять упадешь, – говорю. – Если еще упадешь...

Молчит. Только костыли поскрипывают пуще прежнего. Вся тяжесть как будто сейчас на этих костылях. Чем дольше он молчит, тем больше распаляюсь я.

– Чего ты злишься, что я тебе сделал? Молчит.

– Домой пойду; – хочу я напугать его.. Обернулся тотчас.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.