- Неужели я буду покупать и черносотенные издания? Платить за отвратительную газету «Новое Время» деньги?

- Обязательно, это очень важно...

- Газеты, - рассказывает Фофанова, - заполняли комнату Ленина. Испещренные его пометками, они лежали на этажерке, на столе. Днем Ильич раскладывал их на кровати и даже на полу. Когда я утром вытирала пыль, он просил не прикасаться к газетам. Это был его публицистический арсенал.

«Советы постороннего»

8 октября уже в Петрограде Ленин пишет статьи «Советы постороннего» и «Письмо к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области». Они содержат план подготовки и проведения Октябрьского вооруженного восстания. В первом документе Владимир Ильич, по конспиративным соображениям, не раскрывает свой переезд из Финляндии в столицу. Он сообщает поэтому как бы еще издалека:

- Я пишу эти строки 8 октября и мало надеюсь, чтобы они уже 9 были в руках питерских товарищей. Возможно, что они опоздают, ибо съезд северных Советов назначен на 10 октября. Но все-таки я попытаюсь выступить со своими «Советами постороннего» на тот случай, что вероятное выступление рабочих и солдат Питера и всей «округи» состоится вскоре. И Ленин формулирует вслед за классиками марксизма пять «главных правил» искусства вооруженного восстания, подытоживая уроки всех революций относительно вооруженного восстания словами «величайшего мастера революционной тактики Дантона: смелость, смелость и еще раз смелость».

- ...отрезать Питер, взять его комбинированной атакой флота, рабочих и войска, - такова задача, требующая искусства и тройной смелости... - заявляет он в заключение. - Успех и русской и всемирной революции зависит от двух-трех дней борьбы. Второй документ Владимир Ильич начинает так:

- Товарищи! Наша революция переживает в высшей степени критическое время. Этот кризис совпал с великим кризисом нарастания мировой социалистической революции и борьбы против нее всемирного империализма. На ответственных руководителей нашей партии ложится гигантская задача, невыполнение которой грозит полным крахом интернационалистического пролетарского движения. Момент такой, что промедление поистине смерти подобно. Два дня спустя Владимир Ильич развивает и отстаивает свой план на заседании Центрального Комитета партии, который обсуждает его доклад о текущем моменте. Десятью голосами против двух - Зиновьева и Каменева - ЦК принимает ленинскую резолюцию о вооруженном восстании.

«Письмо к товарищам»

Предложенное Лениным решение о вооруженном восстании Центральный Комитет принимает 16 октября. Из-за конспирации Владимир Ильич не может сообщить в печати, что он присутствовал на этом заседании и осудил капитулянтскую позицию Зиновьева и Каменева. В «Письме к товарищам» он ссылается лишь на состоявшееся накануне заседание Петроградского комитета, выступившего против капитулянтов. О своей позиции Ленин пишет:

- Время, которое мы переживаем, настолько критическое, события летят с такой невероятной быстротой, что публицист, поставленный волей судеб несколько в стороне от главного русла истории, рискует постоянно опоздать или оказаться неосведомленным, особенно если его писания с запозданием появляются в свет. Вполне сознавая это, я вынужден тем не менее обратиться к большевикам с этим письмом, даже под риском, что оно вовсе не появится в печати, ибо колебания, против которых я считаю своим долгом восстать со всей решительностью, неслыханны и способны оказать губительное действие на партию, на движение международного пролетариата, на революцию. А что касается до опасности опоздать, то для предупреждения ее я буду указывать, какими сведениями, от какого числа, я обладаю. Мне удалось только в понедельник, 16-го октября, утром увидеть товарища, который участвовал накануне в очень важном большевистском собрании в Питере и подробно осведомил меня о прениях. Обсуждался тот самый вопрос о восстании, который обсуждается и воскресными газетами всех направлений. На собрании было представлено все влиятельнейшее из всех отраслей большевистской работы в столице. И только ничтожнейшее меньшинство собрания, именно всего-навсего двое товарищей заняли отрицательное отношение... так как революционная партия терпеть колебаний по столь серьезному вопросу не вправе, так как известную смуту эта парочка товарищей, растерявших свои принципы, внести может, то необходимо разобрать их доводы, вскрыть их колебания, показать, насколько они позорны. Дальнейшие строки пусть будут попыткой выполнить эту задачу. Вечером 18 октября Ленин обнаруживает в «Новой Жизни» заметку Каменева о «выступлении», которая выдает контрреволюции секретное решение большевиков о восстании и повторяет возражения против него, не обоснованные ничем, кроме трусости. Фофанова вспоминает, как был потрясен Ленин, прочитав в непартийной газете выступление Зиновьева и Каменева. В тот же вечер он написал об этом «Письмо к членам партии большевиков». Здесь Владимир Ильич снова, не указывая, что он уже давно в Петрограде, заявляет:

- Я не имел еще возможности получить питерские газеты от среды, 18 октября. Когда мне передали по телефону полный текст выступления Каменева и Зиновьева в непартийной газете «Новая Жизнь», то я отказался верить этому. Но сомнения оказались невозможны, и я вынужден воспользоваться случаем, чтобы доставить это письмо членам партии к четвергу вечером или к пятнице утром, ибо молчать перед фантом такого неслыханного ШТРЕЙКБРЕХЕРСТВА было бы преступлением... Я бы считал позором для себя, если бы из-за прежней близости к этим бывшим товарищам я стал колебаться в осуждении их. Я говорю прямо, что товарищами их обоих больше не считаю и всеми силами и перед ЦК и перед съездом буду бороться за исключение обоих из партии. «...партия революционеров, не карающая видных штрейкбрехеров, погибла...»

Столь же гневно ленинское письмо, направленное в ЦК на другой день. В нем говорится:

- Уважающая себя партия не может терпеть штрейкбрехерства и штрейкбрехеров в своей среде. Это очевидно. А чем больше вдуматься в выступления Зиновьева и Каменева в непартийной прессе, тем более бесспорно становится, что их поступок представляет из себя полный состав штрейкбрехерства... Увертка Каменева просто жульничество. То же самое надо сказать про увертку Зиновьева. По крайней мере его «оправдывающееся» письмо (кажется, в Центральный Орган), письмо, которое я только и видел (ибо особого мнения, «якобы особого мнения», о коем трубит буржуазная печать, я, член ЦК, ДО СИХ ПОР не видал). Из «доводов» Зиновьева: Ленин рассылал свои письма «до принятия каких бы то ни было решений», и вы не протестовали. Так буквально пишет Зиновьев, подчеркивая сам четырьмя чертами слово до. Неужели трудно понять, что до решения центром вопроса о стачке агитировать и за и против можно, а после решения в пользу стачки (после добавочного решения скрыть это от врага), после этого агитировать против стачки есть штрейнбрехерство?.. Ответ на это может и должен быть один: немедленное решение ЦК: «Признав полный состав штрейкбрехерства в выступлении Зиновьева и Каменева в непартийной печати, ЦК исключает обоих из партии». Мне нелегко писать это про бывших близких товарищей, но колебания я считал бы здесь преступлением, ибо иначе партия революционеров, не карающая видных штрейкбрехеров, погибла... Я... пойду до конца, добьюсь себе свободы слова перед рабочими и, во что бы то ни стало, буду клеймить штрейкбрехера Зиновьева как штрейкбрехера. На угрозу раскола я отвечаю объявлением войны до конца, за исключение обоих штрейкбрехеров из партии... я требую исключения обоих штрейкбрехеров, сохраняя за собой право (ввиду их угрозы расколом) все опубликовать...

«Я пишу эти строки вечером 24-го...»

Вечером 24 октября Владимир Ильич узнает от Фофановой, что разведены Николаевский и Сампсониевский мосты, соединяющие рабочие окраины с центром Петрограда. Гренадерский мост охраняют «ударницы» из женского «батальона смерти».

- Кто приказал развести мост? С какой целью? Что делал женский батальон у Гренадерсного моста? - спрашивает Ленин. Фофанова, однако, может только рассказать о возбуждении народа, вышедшего на улицы. О том, что на трамваях полотнища с требованием. «Хлеба!» Владимир Ильич просит, «не медля ни минуты», отнести в Выборгский комитет его письмо. То было письмо Центральному Комитету, в котором Ленин просит разрешить оставить конспиративную квартиру и явиться в Смольный для руководства восстанием. В Выборгском комитете Фофанова вручает письмо Надежде Константиновне. Она вскоре передает ответ ЦК. Ленину не разрешается покидать конспиративную квартиру.

- Чего они боятся за меня, чудаки? Не пойму! - говорит Владимир Ильич Фофановой. И снова отправляет ее в комитет с письмом. Фофанова опять приносит ответ, содержание которого секретарь Выборгского райкома Женя Егорова формулирует весьма кратко:

- Нет! Часов в девять вечера Ленин, с нетерпением поглядывая на часы, снова и снова доставая их из кармана жилетки, в третий раз отправляет Фофанову в Выборгский комитет. В ленинском письме говорится:

- Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно. Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс... Нельзя ждать!! Можно потерять все!!... ни в коем случае не оставлять власти в рунах Керенского и компании до 25-го, никоим образом; решать дело сегодня непременно вечером или ночью. История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все... Промедление в выступлении смерти подобно. Провожая Фофанову, Владимир Ильич предупреждает:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.