НА ПУСТЫРЕ возникли дома. Революция объявила войну Растеряевой улице, заросшим пустырям, застраивая их «взывающими корпусами» новых домов.

Хавско - Шаболовский переулок стал неузнаваем. Дома преобразили одну из окраин Москвы.

И если раньше радиобашня в окружении хибарок, нищих ларьков Данилевского рынка была зловещим напоминанием для деревянных и бревенчатых домиков, для анархического и шумного рынка, то сейчас сочетание хрупкой и ажурной башни с массивом многочисленных корпусов образует элементы нового пейзажа.

Пространство пустырей подчинено губернскому инженеру, разрешающему застроить скучающее поле пятиэтажными домами.

В домах по Хавско - Шаболовскому переулку живет около десяти тысяч человек.

Люди, въехавшие в квартиры, занявшие положенную норму просторной и светлой кубатуры, жили раньше в хибарках, в тесноте, озлобляющей и принижающей человека.

Для Дантова ада вонючие коридоры, казармы, мужские спальни бараков, мизерная площадь «углов» и комнатушек могли бы составить десятый круг.

Энгельс писал, что не последнее место в подготовке социальной революции занимает жилищный вопрос.

Не последнее место, смело можно добавить, в эпоху культурной революции занимает жилище...

Люди, привыкшие к запыленным и куцым окнам, въехали в дома, где окна просторны, широки для солнца и воздуха.

Этот въезд для многих - обязательство жить лучше, умней, жить по - другому.

Все обязывает подчиняться коренной бытовой перестройке. Широкие лестницы, газированные кухни, светлая медь водопроводных кранов, гардеробы для одежды и самое главное - кубатура комнат, вместительная и обширная.

Обязательство выполняют не все. Некоторым не под силу, некоторые устали, примирились, считая, что все благо в жилплощади, в свободе передвижения, в воде, за которой не надо далеко ходить.

Они спасовали перед обязательством жить лучше, жить умнее, жить по - другому.

Они спасовали перед борьбой за утверждение этого обязательства в жизни, за практическое проведение мечты о светлой и лучшей жизни.

И махнув рукой, они отстали, замкнулись в свою жилплощадь, вросли еще больше в вещи, в предметы, сила которых страшна.

Вещи и предметы в большинстве квартир - громоздки, нелепы, безвкусны.

Вещи довлеют, вещи стоят памятниками былого.

Пузатый комод, архаическая симметрия олеографий, потемневших фото, композиция мебели, взбитая кровать - так привычно и так знакомо.

Эта эстетика, эта блокада вещей на фоне белых стен своим видом кричат, что вопросы бытовой перестройки, социалистической переделки человеческой природы требуют времени, борьбы и жертв.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.