Летом прошлого года наш траулер промышлял ставриду в водах Атлантики. От берега, собственно, довольно далеко, миль за семьдесят, если не больше. Поэтому мы были очень удивлены, когда однажды утром увидели маленькую фелюгу под флагом Конго, выходить на таком суденышке в открытый океан опасно. И, помилуйте, сколько отсюда до Конго?

Фелюга вела себя странно. Весь день конголезские рыбаки следовали за нами. Когда мы шли с тралом и скорость нашего судна была очень малая, фелюга тоже сбавляла ход или ложилась в дрейф, потом быстро нас догоняла. На ее реях были развешаны рыбацкие сети, но мы ни разу не заметили, чтобы их закидывали в воду.

Мы долго гадали, что ей нужно. Наконец, уже в сумерках, фелюга подала световой сигнал: «Прошу принять на борт моего человека».

На флаг многострадальной родины Патриса Лумумбы мы смотрели с уважением, однако принять иностранца в океане наш капитан согласился не сразу, спросил, чем может служить. Фелюга ответила: «Нуждаюсь в вашей помощи».

Сигналами много не наговоришься. Дали «добро».

Вскоре, подпрыгивая на волнах, к борту траулера причалила утлая пирога. По штормтрапу к нам поднялся среднего роста, сухощавый африканец, лет двадцати семи. На нем была плотная серая рубашка, такого же цвета брюки и легкие парусиновые туфли.

— Доктор Мартини де Бангура,— представился он по-английски.— У нас больной, ему нужен врач. К несчастью, я только юрист.

И тут выяснилось, что рыбацкие сети на фелюге были маскировкой. Тайно от португальских колониальных властей на этом судне в Конго переправлялась делегация партизанских отрядов, действующих на юге Анголы. В то время в столице Конго Леопольдвиле заседал специальный комитет Организации Объединенных Наций по португальским колониям.

Анголезские партизаны хотели участвовать в его работе. Доктор Мартини де Бангура был руководителем делегации и капитаном фелюги.

Когда под покровом ночи они вышли в океан, один из товарищей тяжело заболел — острый приступ аппендицита. Нужна была срочная операция, а врача на фелюге не было. Возвращаться назад отважное суденышко тоже не могло. Оно едва ускользнуло от морского патруля. Оставалось просить помощи у проходящих иностранных судов. Всю ночь они шли на запад, туда, где пролегла большая океанская дорога между портами Европы и Южной Африки. На полпути им попался наш траулер, и они не пошли дальше. «Советский корабль— помогут обязательно».

На беду, наш доктор был терапевтом. Мы все расстроились. Целый день люди плыли за нами, ждали, надеялись. Может, кто-то успел бы им помочь, а так из-за нас только время потеряли. Конечно, нашей вины в этом не было, и все же мы чувствовали себя неловко.

Взяли больного на траулер. Доктор сделал ему укол, давал какие-то лекарства, но у бедняги не хватало сил даже проглотить таблетку. Наш добрейший Василий Павлович, тяжело переживавший свою беспомощность, мрачно сказал:

— Без операции не протянет и суток.

Мы охотно пошли бы в ближайший порт, но такой возможности не было. Все ближайшие порты принадлежали Анголе, там больного наверняка бы арестовали.

Парня спасли радисты. Прослушивая эфир, они установили связь с проходившим в ста милях от нас советским танкером. Он шел с горючим для наших антарктических китобоев. Танкер сменил курс и повернул нам навстречу. Через четыре часа больной был в санчасти танкера, затем снова на траулере, а еще через сутки — на своей фелюге.

Пока больной находился на траулере, все анголезцы с фелюги переселились к нам. Их посудину мы пришвартовали к своему борту. Мартини жил в моей каюте. Я узнал всю его жизнь.

Отец Мартини был мулатом, «незаконнорожденным» сыном начальника полицейского участка, фактического хозяина большого округа. Тайком от высшего начальства он определил сына в школу, а потом устроил клерком в контору одного португальского купца.

Так отец Мартини «удостоился» статуса «ассимилядо», то есть ассимилированного. По колониальному «законодательству» Португалии, «ассимилядо» может считаться лишь тот африканец, кто грамотен и без акцента говорит по-португальски, исповедует католическую религию, сдаст экзамен по истории метрополии. Что особенно важно, «ассимилядо» должен иметь доход на каждого члена семьи не ниже прожиточного минимума «культурного европейца».

Итак, Мартини учился в Луанде, вначале в средней школе, потом в годичном морском училище. Получил диплом капитана малого плавания, но работать на море не захотел. Уехал продолжать образование в Лисабон. Там он окончил юридический факультет и в 1961 году вернулся в Анголу. По дороге в город Лобиту, где жили его родители, он узнал, что отец и мать убиты. В Анголе разгоралось восстание. Без суда и следствия расстреливали всякого, у кого в доме находили хотя бы карандаш.

Мартини ушел в партизаны.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.