Командарм Блюхер

Тогда солдат начинает хохотать, точно ему рассказали очень веселую историю. Для него все ясно. Есть два генерала: Лян и Блюхер. Блюхер богаче. Лян беднее. У Блюхера много пушек, большие птицы и жирные солдаты. Блюхер лучше платит. Он победил. Очень просто.

Когда его пытались разубедить, солдат обиделся.

- Зачем врать, - сказал он с сердцем. - Бедный капитан - слабый капитан. Бу - Люхер - большой капитан.

Солдат был уверен в своей правоте. Он лег на спину, подложил под голову черную собачью шапку и перестал отвечать на вопросы.

... В ноябрьские дни 1929 г. буржуазная пресса украсилась вопросительными знаками и интригующими заголовками:

«Кто такой командарм ОДВА?», «Красный курсант или бывший полковник генерального штаба?», «Блюхер - внук знаменитого Гебгарда Блюхера, прусского фельдмаршала, прославленного в битве под Ватерлоо и остротами. Аристократ, променявший офицерские эполеты на красные ромбы».

Сотни журналистов строили догадки, одна неожиданнее и нелепее другой. Журналисты гадали, врангелевцы, деникинцы, колчаковцы и дутовцы помалкивали. Эти светлые прищуренные глаза, властный рот, умеющий быть смеющимся и жестоким, коротко подстриженные усы, эта голова принадлежали хорошо известному им человеку. То было многолетнее и широкое знакомство. Оно началось в 1918 году, когда бывший унтерофицер Василий Блюхер начал оттеснять многочисленные дутовские банды в Тургайские степи, длилось всю гражданскую войну и вот продолжается до сих пор.

Где - то, между Челябинском, Оренбургом и Бузулуком, унтерофицер Блюхер вырастал в комдива. Даже поражения были победами, потому что они заставляли безжалостно оценивать недостатки, изобретать, перестраиваться, чтобы неутомимо бить снова.

Одной из первых дефицитных профессий, которые понадобились революции в то время, была профессия командира. Позже потребовались электротехники, экономисты, монтажники, часовщики, торгпреды, мелиораторы. Тогда дозарезу были нужны командиры. Пехотинцы, кавалеристы, конники, люди, имеющие военный опыт, революционную решимость и если не специальные знания, то, во всяком случае, хорошую смекалку. Большинство старых офицеров было по ту сторону фронта. Даже значительная часть оставшихся в Красной армии в лучшем случае колебалась, в худшем - пакостила тихой сапой. А комиссары из гражданских не всегда умели разглядеть измену.

То были трудные юношеские годы Красной армии, когда Ленин с бесстрашием человека, знающего выход из положения, спрашивал с трибуны VIII съезда партии:

«Как классу, который до сих пор играл роль серой скотины для командиров господствующего империалистического класса, как создать ему своих командиров?»

Когда на севере агонизировала колчаковщина, Блюхер уже командовал 51 - й дивизией. Когда Врангель откатывался к югу, контрразведка дорого дала бы за голову унтер-офицера, вырастающего в полководца. Еще больше дала бы она во время наступления на Каковском плацдарме под Юшуном и Перекопом.

Былые соратники Блюхера постепенно снимали шинели с красными галунами, меняли седла на кресла в исполкомах и, хозорганах. Блюхер продолжал жить картами - двухверстками, рекогносцировками, дислокациями вражеских дивизий, перебросками, ночными боями.

В 1922 г. на Тихоокеанском побережье японцы еще спрашивали прохожих, тыкая маузером в зубы: «Ты большевик?» Еще звенели в Хабаровске шпоры обезумевшего от власти генерала Дитерихса. Нужно было, торопясь, отбивать обугленные станции Уссурийской дороги, бросать полки народно - революционной армии Дальневосточной республики через тайгу и сопки. Волочаевские дни, о которых теперь поют от Владивостока до Ленинграда, были Перекопом дальневосточной белогвардейщины.

Стратегия революции, гражданской войны - стратегия особого порядка. Старые уставы часто летели под колеса тачанок и копыта лошадей. Так растянутость фронтов и тяга к особой маневренности родили в сальских степях немыслимую ранее буденовскую конницу, эту грозовую тучу, вечно угрожавшую противнику сабельным ливнем. Так родились на Алтае, в Сибири и на Дальнем Востоке подвижные как ртуть партизанские отряды.

Любой Куропаткин, стратег, наживший геморрой в штабных вагонах, счел бы пулеметные тачанки за бред сумасшедшего.

Но революция рождала и свою стратегию и своих полководцев. Когда не хватало оружия, она отстреливалась с дровней из дубленых дубовых стволов, она ковала в кузницах немыслимые клинки и пользовалась вместо шрапнели гвоздями. И когда накануне наступления противника к нему, надев сермягу и лапти, перебегал гвардеец - начтите - ба, кто - нибудь из ротных командиров и башковитых унтеров брался возглавить часть, перекроить предательский план операции.

Огромное количество маршалов революции - бывшие рядовые. Таков бывший матрос Дыбенко, таков Якир, Буденный, таков первый краснознаменец Блюхер.

Василий Константинович Блюхер один из первых уничтожил сомнение: мыслимо ли создать полководцев из пролетарской среды? Уже в 1918 г. печать заговорила, что атаман оренбургского казачьего войска Дутов пятится в Тургайские степи перед отрядами Блюхера. Но даже ВЦИК, запросивший Урал о красном полководце Блюхере, долго не мог получить членораздельного ответа. Телеграммы сообщали, что В. К. Блюхер, 1889 г. рождения, происходит из рабочих, что Дутов откатывается к Уральску, потеряв столько - то орудий и что пора, наконец, центру перебросить на Урал бельишко, патроны и буцы.

И только после того как ВЦИК утвердил статус ордена Красного знамени, стало кое - что известно о Василии Константиновиче Блюхере. Оказалось, он большевик с 1916 г., рабочий Мытищ и Сормова. Оказалось, сидел в тюрьме 2 года и 8 месяцев за организацию забастовки, работал в Самаре вместе с Куйбышевым, Масленниковым и Коганом. Оказалось, полторы тысячи километров вел свои обшарпанные отряды на соединение с Красной армией, отбивался от банд, хитрил, маневрировал в районах контрреволюционного казачества. И, сманеврировав, вырвался, чтобы обрушиться на врага снова.