Шесть пудов Кирилл Лежак одной рукой поднимает. По улице ходит - земля под ним дрожит. Шея - хоть ободья гни. А вот лодырь он такой, что другого равного свет не видел. Долго Кирилл никак не мог найти себе работу по вкусу. Скотником пробовал стать - бросил: к животноводству, говорит, сердце не лежит. Ездовым назначили - куда там! Буду, говорит, в наш атомный век на телеге тащиться... Посылали от колхоза на курсы трактористов.
- Что вы! - говорит. - Разве я маленький, чтобы снова за парту сесть?
Он и вправду не маленький. Как - никак, человеку двадцать три года стукнуло. Председатель колхоза уж и не знает, куда его назначить.
- Разве гусей пасти тебя послать? Но и этого тебе не доверишь. Разбегутся у тебя гуси. Ты ведь ловок, как медведь в посудной лавке.
И тогда Кирилл сам себе нашел работу.
- Я, - говорит, - пойду на стажировку к деду Свириду, сторожу колхозного сада. Дед, не сглазить бы его, стар уже, не дай бог помрет, а другого такого специалиста колхозу не сыскать. Так вот я и буду учиться на сторожа.
В колхозе давно уже рукой махнули на Кирилла: учись хоть на дьякона, только не докучай!
Итак, со стороны правления возражений не было. Пошел Кирилл в науку к деду Свириду. Дед обрадовался: как - никак, такой помощник в три раза быстрее старика сад обойдет, последит, чтобы ребята груши не трясли или чья - нибудь свинья случайно горох не подрыла. Одним словом, дед Свирид возлагал на Кирилла большие надежды. Но дней этак через пять от надежд Свирида ничего не осталось. Старик лишь упрашивал:
- Ты, Кирюша, когда спать захочешь, то уж ради бога не располагайся под сливой «венгеркой». Потому что вчера, когда ты задал храпака, сливочки на землю так градом и посыпались. Слива, Кирюша, - фрукт нежный. Большого волнения воздуха она не переносит. Ты уж лучше вон под той яблонькой располагайся: это сорт зимний, она выдержит.
Кирилл не возражал: под яблонькой, так под яблонькой, лишь бы в холодке. Выспавшись и вдоволь назевавшись, он начинал с дедом разговор о технике:
- Что это у вас за техника, дедушка? С прутиком по саду похаживаете. Вот при коммунизме техника будет. Это да! Во всех концах сада установят мощные радиолокаторы, а в шалаше - телевизор. Сидите себе в шалаше, вдруг на экране - вор! Нажали на кнопку - и...
- Дурак! - перебил его дед. - Какие же при коммунизме воры будут? По дороге к коммунизму мы всех воров и лодырей порастеряем. И сторожей при коммунизме не будет. Я, может, последний сторож в колхозе. Ясно?.. А ты себе специальность выбрал... м - м... как это ее парторг на собрании назвал, дай бог памяти? М - м... бесперспективную. Вот!
- При коммунизме и я сторожем не буду. При коммунизме я, дедушка, больше с техникой буду дело иметь. Тогда, знаете, какая техника будет? Вся на атомных двигателях. И кругом все автоматизировано. Вот лежим Мы, скажем, в садочке, и вдруг нам пообедать захотелось. Нажали на кнопку, щелк - и, пожалуйста, перед нами казанок борща и две ложки. Ешь - ремень отпускай! Поели. Кнопку нажали, щелк - и дж - ж - ж! Казанок сам автоматически к речке поехал мыться. А вместо него горшок вареников и миска сметаны приехали...
- А на сметану отдельную кнопку нажать нужно? - полюбопытствовал дед.
- Да нет, что вы! Там все предусмотрено. Автоматика! Атомные двигатели! Да - а... Поели мы вареники, вытянулись животами кверху, кнопки понажали - и поехала себе посуда мыться. А нам курить захотелось. Щелк - щелк и трубка ваша автоматически табаком набита, а мне прямо в рот прыг папироса, длинная такая, как дышло. Пах - пах огонек - и мы уже курим. А веточка автоматически мух от нас отгоняет. - Мух тогда не будет. Против них какой - нибудь «Дуст» выдумают. Мух уничтожать нужно, потому что после успенского поста они становятся злыми, как бешеные собаки, и до крови кусаются...
Помолчали. Дед, не дожидаясь автоматики, набил трубку, закурил и заметил:
- У тебя, Кирюша, на все эти кнопки, пожалуй, рук не хватит.
- А я, дедушка, женюсь. Дети пойдут. Вот жена с детьми и будут на кнопки нажимать.
- А ты лежать будешь?
- А что же еще делать, если всю работу техника будет выполнять?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.