Он смотрел на меня сквозь очки пронизывающим взглядом зеленых глаз, которые менялись, темнели и, отражая свет, утрачивали свой блеск, а потом вдруг снова загорались, и я страшно ненавидел его за эти вечно меняющиеся глаза, в которых прятались темные мысли и страшные тайны. Они пугали меня.

— Я согласен.

— На что ты согласен, мой мальчик?

— Знать все — и умереть.

Глаза Зибеля еще больше позеленели, сузились.

— Но ты должен умереть, прежде чем выйдешь из этой комнаты.

Пальцы Зибеля жестко впились в мое плечо. Он был очень сильным, наш доктор Зибель. Но сейчас он выглядел обеспокоенным. Каким-то до невозможности рассеянным. И он не был опасен.

— Как ваша супруга, доктор Зибель?

Он вздрогнул, отвернулся к стене, с которой смотрели на меня ее задумчивые глаза, и снова мелькнуло видение детства — вот она идет по коридору, живая, теплая, гибкая.

— Она очень красивая, — сказал я их. трудом перевел дух, а он грустно улыбнулся, и глаза его снова потемнели.

— Она не просто красива, — ответил доктор, — в ней есть что-то свое, что отличает ее от остального мира и делает для меня самой красивой. Наши девушки — это только клонинги от «Мисс Европы».

— А кто наш отец?

— Ваш отец?

Зибель уже не видел меня, он вернулся в прошлое, смягчился, стал совсем другим, каким я его не знал. Он медленно наклонился над перевернутыми ящиками, словно хотел схватиться за них, чтобы не потерять равновесие. Порывшись в ящике, доктор извлек какую-то фотографию, и я вдруг увидел знакомое лицо, во всем повторяющее мое, или, вернее, мое лицо было точной копией этого лица. Дрожащими пальцами я взял карточку, вытер ладонью выступивший на лбу пот и судорожно сглотнул скопившуюся слюну.

— Вот он, большой ученый, один из самых великих лет тридцать назад. Когда-то я был его ассистентом. И даже любил его... — Голос Зибеля неожиданно сорвался.

Я взглянул на него: его руки дрожали. Почему? Вероятно, сейчас я выглядел так, как в то время выглядел мой отец. И, наверное, через тридцать — тридцать пять лет я буду его точной копией. Я смотрел на свое собственное лицо, измененное годами волнений, забот, раздумий. Я уже любил своего отца, как будто не было этих двадцати лет, как будто я рос на его глазах и каждый день он бывал со мной, учил меня говорить, ходить, писать. В одну минуту я вообразил себе другое детство, другую юность. И совсем другое будущее.

— А он... о нас знает?

— Глупости! — нервно засмеялся Зибель. — Как он может знать? Да он такое бы устроил! Произошла катастрофа, мы кое-как подлатали его и взяли из его кожи сотню соматических клеток, столько, сколько нужно было для вашего рождения. Трудности начались потом, когда нужно было найти сто беременных женщин, извлечь их собственные зародыши и ввести вас. И еще труднее стало через девять месяцев, когда мы постарались освободить их от чужого бремени, а они и не подозревали, что оно чужое.

— А эти наши матери? — Я старался тянуть время.

— Матери? Им было сказано, что у них родились мертвые дети.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 21
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.