Сколько я себя помню, меня все вокруг уверяли, что я не умею жить. Мне с детства доказывали, как дважды два, что я на редкость нескладный малый, что у меня все валится из рук и что никогда я не найду девушку, которая согласится выйти за меня замуж. Позже все эти тезисы, за исключением последнего, повторяла моя жена. В конце концов я поверил в то, что действительно не умею жить, и мне сразу стало как-то легче.

Наконец жена решила, что мне необходимо провести отпуск в деревне. Она сказала, что люди, проводящие отпуск в деревне, буквально рождаются заново. Лес, река, мычание коров и запах сена буквально их преображают, делают энергичнее, сильнее и даже самокритичнее. И когда мы поехали в деревню, мне дали понять, что это мой последний шанс стать человеком.

В первый же день отпуска я исцарапался о кустарники, простудился в реке, чуть не надорвался, таская воду из колодца, и чудом спасся от хозяйской коровы, которая, наверное, приняла меня за тореадора. После этого я облюбовал себе отличное местечко на сеновале и валялся там круглые сутки с перерывами на еду. Это, быть может, и не делало меня энергичнее, сильнее и самокритичнее, но зато доставляло подлинное удовольствие, хотя совершенно выводило из себя жену.

Несколько дней я жил этой полнокровной жизнью, пока мой приятель Петя, который тоже проводил свой отпуск в деревне, не предложил совершить с ним вместе легкую прогулку. У меня в последнее время был неважный аппетит, и Петя сказал, что легкая прогулка по лесу подействует на мой аппетит, как кнут на ленивую лошадь.

Мы долго бродили по узким тропинкам и беседовали о всякой всячине. Петя мне поведал, что за неделю он успел очень полюбить этот лес. Теперь он здесь коротко знаком с каждым деревом и «на ты» с любым комаром. Он добавил, что в этом лесу не сможет заблудиться даже годовалый ребенок.

— Завяжи мне глаза,— расхвастался он,— и через минуту я выведу тебя на дорогу!

Вскоре я понял, что мы заблудились. Я пока еще не высказал этого вслух, но по все менее настойчивым предложениям Пети завязать ему глаза догадался, что наши дела плохи.

— Не пойти ли нам домой? — предложил я, пристально глядя на него.

— Домой?— удивился Петя.—Зачем? В этом лесу так хорошо, что мне что-то не хочется идти домой.

— Может быть, ты потерял дорогу?— так, между прочим спросил я.

Петя весело рассмеялся.

— Да завяжи мне глаза...— нагло начал он и бойко закончил:— Впрочем, можешь не завязывать. Мы с тобой, братец, намертво заблудились. Но это пустяки. Ночью сориентируемся по звездам.

Одна мысль о том, что вместо того, чтобы лежать сейчас на сеновале и читать хорошую книгу, я должен ночью ориентироваться по звездам, привела меня в ярость. Я заявил Пете, что он самый гнусный обманщик, какого я видел в своей жизни, и потребовал, чтобы он немедленно доставил меня домой. На это Петя ответил, что мне повезло — он именно так выразился,— да, мне повезло, что я заблудился именно с ним.

— Считай, что ты уже дома,— заявил он,— с таким человеком, как я, нигде не пропадешь!

Часа через два я уже еле волочил ноги и с тихой безнадежностью плелся за этим типом, который останавливался около каждого дерева и клялся, что он это дерево помнит.

— Вот на этой ветке,— утверждал он,— я вешал свой пиджак.— Мне казалось, что было бы лучше, если бы на этой ветке повесили бы его самого, но у меня не было сил возражать.

— Смотри! — неожиданно выкрикнул он.— Дом! Я тебе говорил, что со мной не пропадешь!

На полянке стояла небольшая хижина. Петя радостно сообщил, что он знает это место, здесь иногда живет лесник и отсюда до нашей деревни рукой подать — километров двадцать. С этими словами Петя свалился на землю и завопил, что он вывихнул ногу.

Я присел рядом и выразил ему свои соболезнования. Затем дотащил эту пятипудовую тушу до хижины и взвалил ее на тюфяк. Петя стонал, хныкал, визжал, когда я случайно дотрагивался до его ноги, потом слабым голосом попросил его раздеть и в заключение потребовал, чтобы я его накормил.

— А то я что-то проголодался!— пояснил он.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.