Искатели

- Летит пестрый фазан, а-э-э, а я рассмеялся, о-а-а. В степи цветут красные тюльпаны, а-э-ое, старший джелдас русский такой красный, как тюльпан, о-а-а...

Старший джелдас русский, Пантелеймон Леонидович Безруков, маленький и действительно очень красный, и младший джелдас, верткий Цитенко, карабкались по склонам, обрывались, царапали колени, ушибались, пыхтели под яростным солнцем, гремели проклятьями и молотками, отбивая куски породы, и, разгоряченные, потные, с замирающим от ожидания сердцем стучали куском о кусок.

Им было известно, что когда два куска фосфорита ударяются друг о друга, они издают невыносимый запах. Сколько кусков перестукали они! И каждый раз их ждало разочарование: или вовсе нет запаха или обыкновенный, известняковый - ничего неприятного. Как это неприятно!

Раз казах, заехавший вперед, остановился, услышав, что его зовут. Оба джелдаса русские, с багровыми лицами, очень довольные, стояли друг против друга, держа в руке темные камни:

- Джаксы, ах, джаксы, джелдас переводчик! - сказал старший. - Понюхай!

Он ударил камнем о камень, переводчик доверчиво раздул ноздри и вдруг, сморщившись, плюнул с глубоким негодованием. Такой ученый джелдас из Москвы - и такая глупая шутка! Но когда ему все разъяснили, экспедиция радовалась уже на двух языках.

Впрочем, радость эта была непродолжительной. Геологи решили исследовать весь хребет, начиная от Джамбула до той горы, где Машкара нашел пластовые фосфориты. И вот гора Джетым-Тал, что в 150 километрах от Джамбула, приближалась, а они нашли только незначительные, промышленного значения, не имеющие напластования. Конечно, геологическое любопытство было удовлетворено: они увидели породу, которую, кроме них, в этих местах видел только один человек в Союзе. Но ведь не любопытство влекло их сюда, в пустынное пекло гор Кара-Тау: им нужно было принести пользу, ощутимую, реальную.

... Наконец однажды они увидели истомленный тополь, стрелой улетающий в струящийся от зноя воздух. Это и была «Гора одинокого дерева».

Увы, оно действительно было одиноким. Фосфоритов здесь было так мало, что они не могли составить тополю приличного общества.

Излазив Джетым-Тал вдоль и поперек, геологи долго молча сидели у затухавшего костра.

С горечью вспоминали они лабораторные анализы машкаровского камня. Желваковые фосфориты обнаруживают под микроскопом всю свою сущность: крупные зерна кварца располагаются свободно и широко, совсем по-хозяйски, и только в редких и узких промежутках между ними ютится, как бедный родственник, фосфат.

А каратауский фосфорит был, как бы весь напоен фосфором. Он являл собою под микроскопом кристаллическую массу, образованную большими овальными зернами фосфата, связанными между собою опять-таки фосфатом, лишь другой генерации. И вот промышленных месторождений таких фосфоритов не обнаруживалось. А может быть, это сами они их пропустили, не заметили, не распознали? Думать об этом было печальнее всего.

В среде геологов, мужественных и немногоречивых, как «морские волки», не принято говорить о чувствах. О чувствах человека судят здесь по тому, как он работает и как уважаем товарищами. И когда костер догорел, Безруков, отправляясь спать, сказал только:

- Одно из правил геологии, как науки, - никогда не падать духом. Ничего не нашли, - значит, надо искать.

Так было решено идти дальше на север, исследуя каждый свой шаг. Солнце сжигало их, теперь они были не краснокожие, а чернокожие. Они обросли бородами, оборвались.

Иногда им казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как они затеряны здесь, среди черных гор, отрезаны от всего мира. Однако им нужно было найти то, что они искали.

В конце июня подошли к долине Кок-Су. Километров на пятнадцать вокруг этой долины «Зеленой воды» не было ни одного деревца, а вода крохотной речушки едва достигала тридцати сантиметров в глубину. Методически (только эта методичность и спасала от многодневной усталости) они начали стучать молотками, потом прорывать неглубокие канавки, тщательно осматривая их. Сплошные пласты песчаника тянулись, казалось, по всей долине.

Безруков нагнулся ниже. Ему показалось, что песчаник имеет здесь странный темно-синий оттенок. Да нет, это просто рябит в глазах от солнца. На всякий случай он отколол кусочек: резкий неприятный запах. Желанный запах!

Да ведь это фосфориты, черт возьми!

Маленький багроволицый Безруков бежал к палатке. Споткнулся о камень - ах, черт, что ой ослеп, что ли! - и побежал, прихрамывая, дальше, не чувствуя боли в ушибленной ноге. Черт возьми, действительно, кто ищет, тот всегда найдет!