Мы печатаем отрывок из повести Павла Шебунина «Голая Долина», посвященной освободительным боям за Украину в 1943 году. В этой повести действуют многие герои, известные читателям по книге «Мамаев курган».

Верность Родине, воинскому долгу, военной присяге - вот главная тема новой повести писателя.

Для вручения гвардейского знамени была выбрана небольшая лесная посадка. Здесь правильными рядами росли молодые клёны, а по опушкам стояли старые, раскидистые дубы. Этот лесной квадратик был выбран потому, что в последнее время немецкие самолёты проявляли активность. По утрам через Северный Донец переваливали вражеские бомбардировщики, и шли они низко, прорываясь через огонь зенитных батарей. Бомбардировщики не обращали внимания на сёла, занятые дивизией Братюка, направлялись к Купянску и сбрасывали бомбы на железнодорожные пути и станцию. Видимо, вражеская разведка не знала, что во втором эшелоне за Северным Донцом сконцентрированы крупные силы советских войск, а станция Купянск и город пусты.

На торжественную церемонию вручения знамени в этот лесок были выведены сводные батальоны. В них вошли прославленные сталинградские ветераны и отличники боевой и политической учёбы, недавно прибывшие в дивизию. Тут были и пехотинцы, и артиллеристы, и солдаты тыловых подразделений: ездовые, санитары, шофёры. Хоть последних часто и называли тыловиками, но они тоже не раз побывали под огнём и немало потрудились для того, чтобы заслужить для своей дивизии почётное гвардейское знамя.

В первом ряду стояли награждённые орденами и медалями. Никифоров, скосив глаза, увидел своего боевого друга Калига-нова. В Сталинграде они были неразлучны: вместе воевали, вместе делили последний сухарь. Но в последнее время им ни разу не удалось повидаться: слишком много было у обоих повседневных забот. Калиганов скользнул взглядом по рядам, увидел Никифорова, чуть заметно улыбнулся.

Батальоны стояли по команде «вольно», но командир дивизии Братюк прохаживался перед строем, ожидая приезда командующего армией, и всем солдатам хотелось показать своему любимому командиру отличную выправку.

Показались две легковые машины. На большой скорости они въехали в лесок и остановились под деревьями. Из передней вышел командующий армией, высокий, грузный, с живыми, проницательными глазами и тяжёлыми, словно вылепленными из неподатливого материала, морщинами на лице.

- Смирно-о-о! - пронеслась команда.

Строй замер. Многие из сталинградцев видели командующего армией на переднем крае, со многими из них он беседовал. И теперь им хотелось, чтобы командующий увидел их выправку, их готовность к новым боям, оценил их дивизию.

Грудь командующего была покрыта орденами и медалями, они спускались до самого пояса. «Сколько же он хорошего сделал для Родины!» - подумал Никифоров с чувством признательности к генералу.

За генералом несли знамя. Оно было в тёмном чехле, но к нему сразу устремились взгляды воинов. Это была награда за ратный труд. Никифорову и Калиганову вспомнился их блиндаж у подножья Мамаева кургана, бесчисленные вражеские атаки, и отбитые у гитлеровцев блиндажи на склонах кургана, и последний бой на вершине, когда они обнаружили обожжённое, изуродованное тело своего товарища Стеценко, замученного гитлеровцами. Петушков ещё не участвовал в боях, не он заслужил это знамя. Но это знамя обязывало и его. Петушков вспоминал рассказы Никифорова о боях в Сталинграде к мысленно клялся быть похожим на героев сталинградских боёв. В строю стояли Николаев, Хорошеев, Ястребов, Семёнов, Долгов, Кравцов, Щукин и другие командиры, имена которых так часто повторялись солдатами в дни Сталинградской битвы. Одни, как Николаев, Семёнов, Хорошеев, Ястребов, вспоминали пройденный боевой путь с радостным сознанием того, что все свои силы отдавали служению Родине. Другие, как Долгов, вспоминали и свои промахи и проступки. Долгов, глядя на гвардейское знамя, как бы снова пережил ту памятную ночь, когда он не выполнил боевого приказа, остановил свой батальон у самых подступов к вершине Мамаева кургана, хитря и обманывая и себя и начальство, чтобы сохранить батальон и ворваться на вершину, когда другие измотают силы врага. Тяжёлым было это воспоминание, но Долгов не мог от него отделаться, оно было испытанием всех его качеств, как командира и гражданина.

Братюк отдал рапорт. Слова его разносились по редкому леску. Сопровождающие командующего офицеры вынули знамя из чехла, подали, держа древко наискосок, так, чтобы знамя развернулось во всё полотнище. Застывшие в строю солдаты и офицеры, не отрывая глаз, смотрели на своё знамя. Под этим священным знаменем им теперь предстояло сражаться. Командующий высоко поднял его в своих сильных руках. Красный шёлк пламенем горел на солнце. С полотнища отеческим взглядом смотрел на советских воинов великий Ленин. Портрет Ленина был вышит разноцветными шелками. Знамя чуть трепетало на лёгком знойном ветерке, и казалось, что Ленин глядит, как живой. А над портретом золотом были вышиты слова: «За нашу Советскую Родину!» Солдаты крепче сжимали винтовки, чтобы не выдать волнение, старались унять громкое биение своих сердец.

Командующий звучным голосом зачитал приказ о преобразовании дивизии в гвардейскую. Этот приказ все знали давно, но сейчас каждое слово приобрело особую значимость. Потом командующий поздравил весь личный состав с вручением гвардейского знамени и передал древко Братюку. Братюк, держа в левой руке древко, опустился на колено, правой рукой взял край знамени, обшитый тяжёлой золотой бахромой, поднёс его к губам. И все солдаты, все офицеры мысленно поцеловали в этот момент своё гордое гвардейское знамя, присягая ему на верность.

Бывают в жизни воинов такие незабываемые моменты. Можно забыть, как полз под пулями противника, что переживал, поднимаясь в атаку под ураганным огнём. Но каждый воин знал, что этого дня вручения знамени он никогда не забудет.

Сквозь редкую резную листву клёнов солнце бросало свои лучи на ровный строй сталинградцев, на их обветренные, загорелые лица. Его лучи зажигали красный шёлк знамени, а золотая бахрома вокруг сама горела солнечным светом. Командующий стоял, приложив руку к генеральской фуражке, а Братюк медленно шёл вдоль строя с развёрнутым знаменем, чтобы его видели все воины.

Вот он поровнялся с гвардии капитаном Щукиным, командиром артиллерийской батареи. Илья Щукин чуть подался вперёд; он, не мигая, смотрел на своё родное знамя. Четырнадцать танков врага подбила батарея Щукина в боях под Касторкой. Батарейцы тогда стояли насмерть, потому что таков был приказ Родины и потому, что именно они должны были, прикрывая пехоту, не дать вражеским танкам прорваться через её рубежи. Участвовали артиллеристы и в штурме Мамаева кургана, громили укрепления врага, прокладывали путь и Никифорову, и Калиганову, и многим другим пехотинцам. Сейчас пол этим знаменем артиллеристам Щукина предстояло освобождать Украину, громить врага и гнать его до самого Берлина. Конечно, быть может, и дальше, за Берлин, но почему-то у Щукина, как и у многих воинов, конец войны был связан со взятием Берлина - города, откуда пришла война.

Глядя широко раскрытыми тёмными глазами на знамя, Илья Щукин стремился запомнить этот торжественный момент. Губы его чуть заметно двигались: Илья беззвучно шептал клятву сражаться ещё настойчивей, чтобы приблизить победу.

Гвардия... Это почётное наименование даётся только лучшим из лучших. Гвардейцы всегда должны показывать пример всем соединениям и частям Красной Армии. Недаром говорится: «Там, где гвардия обороняется, враг не пройдёт, там, где гвардия наступает, враг не устоит». Эти слова сказал в Сталинграде один из гвардейцев прославленной дивизии Родимцсва. Скоро они стали девизом всех гвардейцев. И приятно было повторять их сейчас, перед новым большим наступлением.

Щукин смотрел на гвардейское знамя и испытывал волнение, какого он, пожалуй, не чувствовал и в бою. Ему хотелось, чтобы скорей началось наступление, хотелось новыми подвигами своей батареи оправдать высокое доверие Родины, доверие Верховного Главнокомандующего товарища Сталина.

Братюк поровнялся с батальоном, в рядах которого стояли Никифоров и Калиганов. Оба они были прославленными героями дивизии.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.