– Ишь, стараются, толстопятые!

Это бульдозеры, пахнущие перегретым металлом, с лязгом опрокидывают в траншею целые барханы песка и косолапо утаптывают образовавшийся холмик. Труба прячется в утробу пустыни.

– Вот это красотища! – Он совсем забывает про руль, благо, вокруг пустыня.

Издали кажется, что механизированный отряд выступает на какое-то ответственное и секретное задание. Вблизи все проще. Мощные трубоукладчики держат трубу в железных горстях. Она висит, тяжкая и покорная, как уснувший питон. По трубе скользит что-то ершистое и ворчливое. Это очистная машина. Металлические щетки добиваются зеркального блеска. А машина-изолировщик ловко пеленает трубу белой лентой и поливает горячим битумом.

– Эй, торопитесь! – кричит шофер. – Потолочники вон куда ушагали! Верно, Тоня, говорю?

Хрупкая молодая женщина, сидящая на переднем сиденье, покорно кивает. У женщины покатые девичьи плечи и маленькие опаленные руки.

– А я своих девчонок соседке подкинула, – тихо говорит Она. – С садиком-то пока беда... С утра нынче трубы не было, так я вот напекла... Угощайтесь!

Пирожки были жестковатые, но вкусные.

– Ну, как?

Она обернулась. У нее было приятное лицо, неяркое, притушенное ранними морщинками. Что-то очень уютное было в тихих глазах за колючими ресницами и в белой скупой улыбке.

– У-у-у! – одобрительно промычал шофер.

Женщина сунула в его ладонь еще пирожок: «Ешь, ешь! Я и сама соскучилась по печеному, да все времени не было. А тут трубу не подвезли...»

Она придерживала коленями термос и еще какую-то кошелку. Наверное, на трассу везла, мужу. В серых ее глазах, в глубине, тлел синий огонек. Брось ей на плечи синюю косынку – и. зажгутся глаза сине и ярко.

Конец трубы появился неожиданно, за гребнем притаившегося бархана. Здесь пока кончалась «ноусфера», и дальше шла обыкновенная пустыня, в которой ползают змеи, сердито сопят вараны и любопытничают ящерицы. Одинокий трубоукладчик пристраивал к трубе новый отрезок.

И вот наконец потолочники. Легли под стык на песок. И звучное, жесткое пламя сделало плоским, нереальным все вокруг. Сиреневым холодным светом дуга затмевала день. Электроды поднимались все выше. Сварщики добродушно позволяли наблюдать.

Их труд был прост и мужествен, как резьба по камню. Покорный руке, тянулся огненный шов, он был шелковистый и чистый, так что хотелось его потрогать. Он рождался плавно и неотвратимо, подобно героической музыкальной теме, наполнял раскаленной сущностью края фаски, взвивался все выше и выше, креп в повторном крученом шве, наливался силой и наконец достигал апогея в зеркальной ясности последнего, завершающего росчерка.

Потом целый вечер будут болеть глаза, но веселая увлечённость этих людей гипнотизирует, не дает оторвать глаз от пронзительного пламени дуги.

Сварщики отошли и откинули маски. Слышно было, как они дышат – жадно, тяжело, точно пьют, глотают, жуют воздух.

Шов был почти неправдоподобно красив даже на взгляд неспециалиста. Потом тот сварщик, что был выше ростом и коренастее, подошел, усмехаясь.

– Интересуетесь? Неплохой шов, – сказал он без всякой рисовки. – Потолочнику такие глаза нужны, как у стрекозы. Вперед смотреть, чтоб не скосить. Назад, чтоб соплей не было – подтеков металла то есть... И под электрод, чтоб шлаку не оставлять... Как зовут? Алексей Гнедь, не слыхали?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.