Гибель «Шанхая»

Ночная жизнь с пьянством, картежной игрой и поножовщиной расстилала над людьми свои крылья.

А в глубине землянок - по два, по три семейства в каждой - тяжело дышали люди, расчесывая искусанные тела...

И немыслимо было изменить жизнь людей, не разрушив старого мира землянок и пещер «Шанхая».

Но разрушать этот старый мир можно было только после того, как будет построен мир новых, светлых и обширных домов...

Сотни рабочих пришли тогда к убогим улицам Собачевки.

Вслед за людьми, сдержанно рыча, подкатили автомобили. Впереди стали грузовики; легковые остановились немного поодаль.

Сотрясая стены и ломая глиняную облицовку, поползли из землянок тяжелые вещи. Оживленные люди помогали ползти по пыльной земле неуклюжим шкафам, чугунным кроватям и дубовым сундукам, наполненным рухлядью.

Многие из вещей не могли выдержать движения и рассыпались; другие обнаружили под ярким солнцем убогость свою и ненужность и были брошены владельцами у входа в землянки.

Вверх по улице уходили все новые грузовики с «шанхайскими» вещами, вслед за ними легкие форды увозили владельцев вещей; их становилось все меньше и меньше у настежь раскрытых землянок, - а толпа становилась все более густой.

Новые сотни людей с песнями и огненными флагами шли с разных сторон, и было удивительно видеть торжественное и нарядное зрелище у звериных жилищ, построенных капиталистами для рабочих.

Некоторые шахтеры не хотели покидать своих землянок.

Десятилетия полутьмы приучили их бояться яркого света. Люди привыкли находиться у самой земли или под землей и страшились второго и третьего этажей...

Когда последний житель «Шанхая» разложил свое старое добро в больших, ярко освещенных комнатах нового дома, над «Шанхаем» взвилось бледное, гудящее пламя. Оно гудело все сильней и сильней. Черный дым поплыл над Горловкой замкнутым кругом...

С тихим треском рушились чахлые стены собачевской архитектуры... Пожар захватывал все новые и новые землянки - и к ночи только груды светящихся углей напоминали, что здесь еще недавно тлела жизнь.

Так ударники Горловки сожгли собачевский «Шанхай» - капиталистический город грязи, смрада и туберкулеза.

Среди исторических дел горловского горсовета и коммунистов Горловки, руководимых неистовым большевиком Фурором, - это одно из самых прекрасных и вдохновенных. Из запущенного угла Российской империи, покрытого сажей, угольной пылью и руинами, где жизнь трудового человека была страшна и нелепа, Горловка превратилась в молодой сад.

Меж деревьев и клумб, меж колонн и электрических фонарей проложены отличные дороги и тротуары, которые блестят по вечерам словно реки.

Ноги и колеса не тонут больше в лавинах пыли и жидкой грязи.

В шахтах и на заводах Горловки работают тысячи молодых людей, для которых прекрасные вещи обыденны и непримечательны. Эти люди никогда не видели старой Горловки. Человека, расставшегося с ней хотя бы пять - шесть лет назад, поражают и восхищают блистательные изменения, превратившие беспорядочный поселок в передовой рабочий город, знаменитый в стране.

Начать осмотр города можно с любой стороны... Поезд остановился у асфальтового перрона, громыхнули широкие двери вокзала, и светлый ресторан с зеркальными стеклами, с огромным количеством закусок на стеклянной стойке, с вышитыми скатертями и стремительными официантами заставляет вспомнить о былых «удобствах», когда приходилось доставать предусмотрительно припасенный бутерброд из кармана и закусывать прислонившись к стене.