Где же обещанные Корчагины?

Странная позиция, непонятная позиция, тем более что проявляется она не только в повести Аксенова.

Достаточно появиться на страницах «Юности» материалу о комсомоле, как в нем обязательно замелькают нарочито отталкивающие образы комсомольских вожаков. Показательно в этом отношении интервью корреспондента «Юности» А. Гербер с двумя недавними комсомольскими работниками. Они совершили патриотический поступок: из города, с руководящей комсомольской работы пошли в колхоз, один — председателем, другой — его заместителем. Как же выглядят эти товарищи в изображении Аллы Гербер? Даже внешне они производят отталкивающее впечатление: «Коля — парторг и одновременно заместитель председателя... Его большое, грузное тело точно приросло к стулу... Лицо его тоже неподвижно, словно застывшее. Иногда кажется, что он спит. Самое живое на этом лице — очки...»

Правда, автор оговаривается, что «безучастная монументальность» Коли раздражала ее только вначале, а потом-де «я поняла, какая за ней скрывается напряженная работа мозга, где каждое слово тщательно продумывается, прежде чем произносится вслух». Честь и хвала рассудительному Коле, но читатель не может не заметить пародийный смысл подобной характеристики. Удивительно, что на нее не обратили внимания работники редакции, без сомнения, читавшие знаменитый роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и заметки некоего Маховика о пуске трамвая в Стар-городе: «Некрасивое лицо инженера оживляется... Его хлипкая фигура, маячащая на лесах...» и т. д.

Под стать Коле и его руководитель Саша. Его красочный портрет тоже воспроизведен Аллой Гербер: «Саша—«человек на роликах». Он «даже в самые острые минуты спора умудряется таращить один глаз в окно, чтобы не упустить какого-то Сидорыча, который вот-вот подъедет с последней машиной капусты».

Обрисовав таким образом героев, корреспондент излагает затем содержание их разговора. «В самые острые минуты спора...» Но спора-то как раз и нет. Разные по видимости, эти люди по существу похожи друг на друга как две капли воды. Оба проявляют поразительное единодушие, ругая комсомольскую систему работы, оба дружно считают своих недавних коллег — комсомольских работников— бездушными формалистами, сухарями и буквоедами.

Саша: «Но для нашего райкома нет Глафиры, а есть доярка, нет Пети, а есть тракторист... Вот бухгалтерией и занимаются, хвосты подсчитывают...»

Коля: «А в райкомах иной раз как за железным забором сидят. Даже формула есть такая: «Я на комсомоле работаю». «На комсомоле» — это что такое? Учреждение или департамент какой?»

Не менее дружно оба героя изрекают прописные истины и признают собственную вину в распространении «комсомольского» формализма.

Саша: «Забываем мы порою, что комсомолец — это не только производственная единица и взносоплательщик. Он прежде всего человек, который страдает, к чему-то стремится, о чем-то мечтает».

Коля: «Винить тут некого, виновники мы сами... Поздно, правда, понял это, но хорошо, что понял. Прежде чем на руководящую и комсомольскую работу брать, надо заставить... с людьми поработать, душу их узнать...»

Словом, все ясно. Пока герой работали «на комсомоле», они носили на глазах шоры, были формалистами и делягами. А вот столкнулись с практической работой и горько раскаиваются в прежней деятельности. Ничего не скажешь, хороши вожаки!

Между прочим, над материалом помещена фотография Александра и Николая. На снимке Александр изображен в профиль. Серьезный, задумчивый парень в спокойной позе. Довольно правильные черты лица, прямой нос с мягкой горбинкой. Но вот как он выглядит в описании А. Гербер: «А если сидит, то каруселью ходят руки. Если молчит, то выразительно шевелятся губы и подпрыгивает кверху и без того курносый нос». Короче, как говорил небезызвестный Козьма Прутков, «если на клетке слона увидишь надпись «тигр» — не верь глазам своим».

Мы не сомневаемся, что унылые чистоплюи и раскаявшиеся комсомольские грешники так же мало похожи на действительных Александра и Николая, как описание ах внешности на строгую объективность фотоснимка. Хуже всего, однако, то, что, по мнению редакции, ее корреспондент создал правдивые портреты вожаков молодежи. Без этакой, знаете, показухи и лакировки. Все точно, как есть!..

Возможно, и не стоило бы столь подробно останавливаться на материале «Чтобы людям жилось лучше», если бы он не был весьма характерен для «Юности». Поистине комсомольским работникам «не поздоровится от этаких похвала!

Кстати, рядом с этим (по мнению редакции, позитивным) материалом помещен «отрицательный» — критический очерк И. Меттера на ту же тему. Можете себе представить, как выглядят в нем молодежные вожаки! «Есть такой тип, я бы сказал, пожилых комсомольских работников, огрузневших для комсомола,— пишет автор.— Они уже тяготятся своим пребыванием в молодежной организации, и, вероятно, поэтому считается, что они могут занимать в ней только командные должности...»

Сразу оговоримся, мы отнюдь не против критики — острой, принципиальной. И в материале И. Меттера есть дельные, интересные мысли. Однако автор, хотя и употребляет осторожные, неопределенно личные формулировки: «вероятно, поэтому считается» и «почему-то порой положено думать»,— но критикует не конкретные ошибки и недостатки в деятельности комсомольских организаций, а некую якобы общую порочную практику.

И невольно хочется спросить редактора «Юности»: как же так, уважаемый Борис Николаевич? Молодежь знает вас как писателя, умеющего видеть жизнь, глубоко разбирающегося в ее сложных процессах и ярко отображающего ее в своих произведениях с высокопринципиальных, партийных позиций. Молодежь помнит ваши слова, произнесенные с трибуны XIV съезда комсомола: «...разве не радостно, разве не важно ввести в литературу Новых Чапаевых, Левинсонов, Корчагиных, Давыдовых наших сегодняшних дней? Разве их нет? Да сколько угодно! Ищите — и найдете». Вы говорили тогда, что по путевкам журнала многие авторы уехали на целину, в Сибирь и даже в Антарктиду. Но возьмите уже упоминавшуюся повесть В. Аксенова о жизни молодежи Дальнего Востока, полной трудностей, острых и сложных проблем. Разве не странно, что автор не заметил их, разве не удивительно, что комсомольцы-дальневосточники обсуждают в повести на общем собрании «животрепещущий» вопрос, носить или не носить бороду одному из инженеров, что дает возможность этому «интеллектуалу» вдоволь поиздеваться над тупостью комсомольских активистов: «Проголосовали. Большинство было против бороды».

Эта деталь, к сожалению, вполне вписывается в общий фон рассказов о комсомоле и его людях, которые предлагает читателю «Юность». Разве это не странно? Неужто редактор Б. Н. Полевой и писатель Б. Н. Полевой так по-разному смотрят на вещи? Трудно поверить. Однако, знакомясь с тем, что опубликовала редакция за минувшие полгода, невольно приходишь к такой мысли.

Вот два рассказа Виссариона Сиснева — «Дело Фролова» и «Андрианыч». В первом молодой автор повествует о бандите.

Во втором рассказе перед читателем снова предстает комсомольский работник, заведующий отделом сельской молодежи обкома: «Андрианыч, как обычно, без всякой причины захохотал». «Андрианыч слушал разговор со своей обычной безмятежной улыбкой». В другом месте Андрианыч «подмигивает мне и ухмыляется». В третьем: «Помираем с голоду,— хохотнул мой начальник». Между тем бездумно улыбаться и хохотать Андрианычу вовсе нет оснований. В колхозе горячее время, страда. Ремонтники обеспокоены, что простаивает, не используется техника: «Вот стоят без дела три новых комбайна. А хлеба горят уже...» На этот крик души одного из рабочих комсомольский вожак отвечает плоскими шуточками: «Как стоят? Почему горят? Абсолютно ясно, что ничего не ясно». Андрианычу наплевать на нужды людей, на судьбу урожая — была бы формально выполнена директива «сверху». Больше всего комсомольского руководителя заботит, как бы вовремя пополдничать да выспаться. Короче говоря, Андрианыч вполне заслуживает оценки, которую ему дает один из персонажей: «Ну какой ты ко всем чертям комсомольский обком? Ты же на сто процентов безответственный болтун!» Что ж, в жизни порой встречаются плохие комсомольские руководители. Парадоксально и непонятно другое: то, что сразу бросается в глаза первому встречному,— полная недееспособность Андрианыча как комсомольского вожака,— оказывается, никак не могут постичь в обкоме ВЛКСМ: