Эксперимент

- Ну да, а вечером Липягин будет знать все до крошечной формулки! Благодарю покорно.

- Интересно, откуда это он узнает?

- Не знаю! Через стены просочится. Мой шеф - гений. Ему хватит намека. Он отпустил меня порезвиться, поболтаться со сверстниками - вы же знаете, у нас в институте моложе пятидесяти - единицы...

- Аркадий, я эксперимента не разрешу. И точка!

- Вот я и надеялся сдвинуть точку, а оказывается, точка - такая крохотная чепуховинка - тяжелей надгробной плиты.

- Не будем больше возвращаться к этому разговору. Мне нравится ваша привязанность к шефу, и вообще что-то в этом есть. Однако после катастрофы в Карае...

- Да, да... Ну что ж, пусть так.

- Как вам нравятся ребята из седьмого?

- Прелесть. Наивны и талантливы, как древнегреческие боги.

- Я улетаю до вечера, - сказала Марьяна, шагнув на круглую площадку подъемника. - Желаю вам хорошего дня.

А ночью ей опять приснился Аркадий. Они шли по лугу, поросшему ромашками. Аркадий щипал цветок и что-то приговаривал. «О чем это вы?» «Старинная считалка, бабка научила». «Ну-ка, ну-ка...» «Любит - не любит, плюнет - поцелует, к сердцу прижмет - к черту пошлет, своей назовет...» «Очаровательно! Как это, как... любит - не любит...» Было тихо и тепло, ромашки пахли тонко, как пыльца на крыльях бабочки, они сели на мягкую нагретую землю, Аркадий вдруг отбросил цветок. «Марьяна, мне хочется поговорить с вами всерьез, о самом главном. Попробуйте понять меня. Ну, катастрофа в Карае... Неужели вы думаете, что человечество навсегда гарантировано от жертв? Конечно, лучше, чтобы их не было, кто спорит! Но ведь мы все ходим по краю, мы вторгаемся в такое святая святых природы, что никаких гарантий нашей полной безопасности нет...» Лицо его было милым, искренним, слова, немые во сне, не звучали, а входили в нее просто так, как входит солнце в кожу, и вместе с ними возникало сочувствие и непонятная радость. «А эти инструкции... Уже два века мы твердим, что человечество отвечает за каждого и каждый за человечество. В этом смысле нет разницы между мной и ученым советом. Так почему же я не могу сам решить судьбу эксперимента? Откуда такое недоверие? Если бы я был неграмотным ремесленником, мне бы не выдали диплома. А так... Я сказал вам неправду о шефе. Шеф очень культурно и талантливо скрывает от нас свое желание возвышаться недосягаемой вершиной, наша смелость его путает, и тут инструкции за него...»

Марьяна слушала, теребя лепестки, и его слова обволакивались смутным и резким, как толчки крови: «любит - не любит, любит - не любит...» «Марьяна, а вы сами? Вы умница, ребята вас обожают, но ведь не одно чаепитие и руководящие указания составляют смысл вашего существования? А что вы можете?..» «Любит - не любит, любит- не любит... а как там дальше?.. Плюнет - поцелует...» «Вы тоже раба инструкций, раба ученого совета и еще двух советов. Между вами и человечеством - три совета, и это считается благоразумным!...» «К сердцу прижмет-к черту пошлет... своей назовет... Смешной мальчик, ужасно смешной ребенок. Кому он это говорит! Будто я думаю иначе. Помочь ему... Только я еще не готова. Не все ясно. В советах, конечно, полно старых дураков. Но безнадзорные молодые сумасброды... Вроде меня... Не такие уж мы сумасброды... Нет, не могу. Это слишком серьезно. Что-то мешает. Может, мы не доросли еще до всего этого? Чепуха! Катастрофа в Карае произошла после того, как все планы были трижды утверждены и выверены. Ложные выводы из естественных событий...» Он взял ее за руку, она же отняла руки. «Марьяна! Мне так хотелось, чтобы вы поняли меня! Я уверен, вы согласитесь со мной! Разрешите мне эксперимент. Вы для этого знаете меня достаточно». «А риск?» «Что ж, риск. Я могу вам только сказать, что для жизни это неопасно. Если все получится...» «А если не получится?» «Получится! Да и не в этом дело. У меня не выйдет - выйдет у других. Важен принцип. К черту рутину! Марьяна, скажите, что вы согласны. Ну, Марьяна!...»

Когда она проснулась, ее поразило только одно: никогда раньше она не слышала этого «любит - не любит...».

Среду Марьяна провела в экспедиции, в горах. Устала; спать легла поздно, ночью ей не снилось ничего.

На следующий день было совещание в седьмом отделе. Марьяна поздоровалась со всеми общим поклоном, но обрадовалась, увидев Аркадия около вакуум-камеры. Он стоял к ней спиной и что-то говорил монтажеру. Совещание закончилось быстро, под свист подъемников Марьяна весело прокричала Аркадию:

- Ну что, хорошо руковожу? Всех разогнала. Ребята из седьмого отдела отправились на два дня в горы.

Аркадий, покручивая цепочку с ключом от кара, проводил Марьяну до ее кабинета.

- В город?

- Да, в город. Может, составите компанию?

- Очень бы хотелось, но не могу. Через полчаса лечу в экспедицию. Если уж очень заскучаете, присоединяйтесь, но в общем-то не стоит, демонтаж... Вы знаете, Аркадий...