История, о которой я хочу рассказать, произошла с человеком столь же обыкновенным, как ваш сосед по дому, таким же знакомым каждому из нас, как товарищ по институту или по работе. Имя героя этой истории - Леонид Красов, он живет в Москве на 3 - й Миусской улице, в доме №8/9. Профессия его - врач, хирург. Окончил 2 - й Московский медицинский институт - второй институт в своей жизни. Первым был Московский институт физкультуры. Итак: врач, боксер, пловец, мотогонщик, горнолыжник и так далее. Пожалуй, не было видов спорта, требующих отваги, риска, ловкости, которыми бы не увлекался Леонид. Добавьте к этому: высокий, черноволосый, красивый парень с фигурой атлета. Таков портрет героя нашей истории, истории, которая началась 17 февраля 1963 года, около двух часов дня. Жизнь Красова к этому времени складывалась следующим образом. Около шести лет он работал хирургом в Институте скорой помощи имени Склифосовского и в 14 - й московской городской больнице. Он обратил на себя внимание коллег смелостью операций и мастерством. О Красове начали говорить как о таланте. Больные верили в молодого хирурга как в очень доброго, душевного человека. Красов начал подумывать о научной диссертации... В день 17 февраля, когда это все началось, на столе Леонида лежало неоконченное письмо девушке. Он писал его медленно: очень важное письмо. Он был уверен, что именно она, эта девушка, станет навсегда его другом, спутницей жизни. 17 февраля был яркий, солнечный зимний день. Воскресенье. «... Больной КРАСОВ Л. И., 34 лет, по профессии врач, доставлен в институт имени Склифосовского 17 февраля 1963 года в 17. 00 на машине «Скорой помощи» в тяжелом состоянии, с явлениями глубокого паралича нижних конечностей и тазовых функций. Анамнез: при прыжке на лыжах с трамплина ударился спиной о деревянный столб. На рентгенограммах позвоночника выявлен компрессионный перелом - вывих одного позвонка (Л1) и оскольчатые переломы поперечных отростков (Л) - Л2 - Л3).

17. 02. 63. 22. 00 - 0. 30 произведена операция - ламинэктомия, при которой обнаружены разрыв твердой мозговой оболочки, частичный перерыв спинного мозга на уровне Л|, с выделением мозгового детрита, разрыв и размозжение пяти корешков «конского хвоста». Мозговой детрит, оборванные волокна, осколки дужек и сгустки крови удалены. Послеоперационное течение тяжелое». (Из истории болезни № 3533.)

Осталось недописанным письмо. На следующий день двое больных назначены на операцию к доктору Красову. Вечером люди придут в бассейн - Леонид Красов тренирует команду к соревнованиям. Дома тоже целый список дел. Жизнь почти оборвалась. Смерть еще не наступила. Осталась только чудовищная боль. И еще сознание. Сознание, которое не покидало его ни на минуту. Только поэтому он еще жив. До сих пор жив - вот уже целые сутки.

Ребята устали - тренировались с утра до обеда в хорошем темпе, с полной нагрузкой. Но Красов был неумолим: «Закончим тренировку прыжками с трамплина!» И лыжники повернули к трамплину. Леонид обнаружил его недавно. Здесь, в Фирсановке, был построен самодельный трамплин, в общем, неплохой, вполне подходящий для тренировок, хотя ему, опытному прыгуну и слаломисту, эта горка казалась меловатой. И вот они у трамплина. Леонид прыгает первым. Случилось непредвиденное. Площадку внизу, там, где лыжник, набрав скорость, выбрасывается в воздух, раскатали. А потом засыпали снегом и сделали заново, но чуть - чуть изменили угол отрыва. И Это «чуть - чуть» удлиняло траекторию полета. Красов прыгал тут уже несколько раз и хорошо знал склон. Не знал только про ремонт площадки. И потому, приземляясь после прыжка, он внезапно увидел перед собой столбик от старого забора. Мозг не сработал. Он не растерялся, нет, просто произошел психологический парадокс. Он - слаломист - умел уклоняться от препятствий. Здесь препятствие возникло совершенно неожиданно, как из - под земли. Он был уверен: здесь ничего нет! И вдруг... Доли секунды истрачены на поиск, на судорожные всплески сознания: как быть? Наконец рывок вправо. Но драгоценное время потеряно. Он сумел отклониться, спас себе жизнь, но какую жизнь... Страшный удар в левую часть поясницы отбросил его на пять метров в сторону. Ребята все видели сверху, но подумали, что он просто упал. Когда подбежали, Красов, не потерявший сознания, уже успел поставить себе диагноз.

- Только не трогать! Не поднимать. У меня сломан позвоночник. Там, недалеко, дом отдыха. Там носилки, врач. Звоните в Москву, к Скли - фосовскому. Там меня знают. Так началось то, что превратилось в смысл его жизни на последующие годы, - борьба с болью, с немощью. Заметьте еще одно очень важное обстоятельство: с самого начала случившегося он сам руководит собственным спасением, а позже - лечением. «... Боль! Каждая клетка моего тела кричит и стонет от боли. Я весь пропитан этой болью, превратившись в сплошной комок боли. Характер болей самый разнообразный, целый набор, коллекция: тупые, ноющие, стреляющие, дергающие, сверлящие, сжимающие, с примесью ощущения жжения, горения, холода.» Может быть, это все только сон? Когда он кончится? А если не кончится?.. Дайте хоть собраться с мыслями! Понять, что же произошло... Непоправимая катастрофа. Надо пережить это, но понять невозможно, непостижимо, не в моих силах!» «... Ночь, зловещая, как могила. Сон витает где - то рядом, но не смеет приблизиться. Если бы моя смерть пришла ко мне сейчас, с какой готовностью я кинулся бы к ней!» «... Меня пытаются убедить коллеги, что сейчас первейшая моя обязанность - покой. Покой - покойник. Нет, это не каламбур, а родственные понятия. Как можно абсолютно обездвижить человека, вся жизнь которого была до этого в движении! Мало сказать - вредно. Это все равно что остановить поезд на полном ходу. Нет, только не покой! Покой для меня - это тяжелые физические пытки и непрерывные душевные терзания. Для парализованных мышц это быстрая атрофия, перерождение от бездействия. Это гибель нервных волокон, омертвение проводящих путей, забвение навыков в ходьбе, умений, приобретенных в жизни. Наоборот, движения - это жизнь, надежда. Активные для рук и плечевого пояса, пассивные для ног. Непрерывно посылать в парализованные мышцы живительные импульсы, мысленно повторять движения, не позволяя зарасти нервным путям, не давая умирать нервам и мышцам. Пусть я не справлюсь со всеми горестями и вырвать часть здоровья будет очень трудно, но я должен!...» (Это строки из дневника Леонида Красова. Он начал диктовать на третий день после операции.)

Это был физически сильный, хорошо тренированный человек. Катастрофа показала, что он человек, сильный духом. Он мужественно встретил страшное несчастье, принял единственное достойное человека решение: бороться и победить! Заметьте одно важное обстоятельство, обратите внимание на одну мысль, записанную в дневнике. Друзья, врачи, опытные хирурги из больницы института имени Склифосовского на основании опыта многих лет, тысяч и тысяч больных сказали ему, что человек со сломанным позвоночником и парализованной половиной тела обречен на покой, неподвижность. Это его судьба. В этом его спасение. И коллега Красов, больной Красов тут же, на третий день, принимает совершенно противоположное решение: только движение! И сам тут же диктует в дневник мысль, развитую им впоследствии в целую систему мучительных, невероятно тяжелых, но единственно верных, ведущих к победе физических упражнений. Вся его дальнейшая жизнь - героическая борьба с болью, с отчаянием. Но Леонид Красов не был героем - одиночкой. С самого первого дня, с самого момента катастрофы рядом с ним, плечом к плечу, поддерживая его, ободряя, помогая, шли друзья. И с каждым днем их становилось все больше. Надо ли называть их имена? Простой перечень ничего не скажет - каждый из этих людей достоин самых высоких слов. Штаб по спасению Леонида составили друзья - спортсмены, медики - сослуживцы, бывшие больные врача Красова. Они установили круглосуточное дежурство, они конструировали и изготавливали специальную аппаратуру для упражнений, ободряли в тяжелые минуты. Они окружили товарища кольцом дружбы, любви, участия. Нет, не могу не назвать нескольких из них, и пусть другие не обижаются: ведь я пишу очерк, а не повесть - просто места не хватает. Владимир Глик. Володя, старый школьный товарищ. Он одним из первых прорвался в палату к Леониду. Он сказал: «Я, мои родители, мой брат, моя жена - в твоем распоряжении». Теперь, четыре года спустя, ясно: друг ни на один день, ни на один шаг не отступил от своих слов. Елена Николаевна Клокова. Ей семьдесят лет. Лечилась у доктора Красова, и он ее вылечил. Она пришла в больницу и сказала: «Я одинока, у меня никого нет. Для вас сделаю все». И сделала все. Стала сиделкой, няней, матерью. Наташа Звягинцева, Юра Элькин, Юрий Морозов... Нет, я уже сказал: их много, и простым перечислением ничего не скажешь. Без их поддержки, без их каждодневного участия было бы трудно. На седьмой день Леонид уже начал постепенно осваиваться со своим новым положением, со своей новой, ужасной, тягостной жизнью. «... Подошла медсестра Валя и подала мне книгу с интригующим названием «Драматическая медицина». Автор - замечательный австрийский писатель и ученый Гуго Глазер. Эпиграф: «Светя другим, сгорали». Книга тут же привлекла мое внимание, и уже скоро я не мог оторваться от нее, захваченный красотой подвига малоизвестных или совсем неизвестных врачей, ставивших на себе смертельно опасные и нередко гибельные эксперименты, стремясь распознать причины и пути борьбы с эпидемиями. Они проглатывали культуры бацилл. Они проводили на себе первые предохранительные прививки против бешенства, оспы. Они ложились в еще теплую постель, с которой сняли тело умершего от чумы, надевали рубашку, испачканную кровью и гноем, они не страшились ничего, лишь бы раскрыть загадку заразных заболеваний, найти способ борьбы с ними. Не долг, не Гиппократова клятва, не какие - нибудь обязательства толкали людей к подобным благородным деяниям, к героическим поступкам. Они совершали их из собственных побуждений, в большинстве случаев даже не сознавая, что делают что - то особенное, не думая об опасности, которой себя подвергают. В июльскую ночь 1905 года врач - терапевт Нотнагель, страдая спазмом сосудов сердца, поняв, что это, возможно, его последняя ночь, описал классическую картину тяжелейшего приступа грудной жабы. Доктор X. Линдеман на лодке - пироге пересек под парусом Атлантический океан за 119 дней. Будучи неоднократно на грани отчаяния, он извлек очень важный урок: моральный фактор столь же, если не более, важен, сколь и физическая подготовка, здоровье человека. Если человек отчаивается, впадает в панику, которая обычно опережает катастрофу, он становится жертвой надлома и теряет власть над собой. Я читаю, и новая, кажется, очень большая, важная мысль заполняет меня без остатка. А почему бы мне из моей случайной трагедии не сделать медицинский эксперимент: систематически вести дневник наблюдений над самим собой, своим состоянием, пробовать на себе новые методы лечения, особые режимы тренировок. А потом, независимо от результатов, поделиться с врачами, с людьми, пережившими подобные травмы, моими достижениями, переживаниями, предостеречь от возможных ошибок, рекомендовать новое, более действенное лечение, испытанное на самом себе! Подобный случай не описан в этой книге, хотя охватывает почти все ветви медицины. Да и кто же решится добровольно сломать себе шею. Искусственные повреждения спинного мозга производят только на подопытных животных. Подобные эксперименты на людях немыслимы. Но раз случилось, надо воспользоваться ценным случаем и извлечь из него максимум пользы. Тем более, что мой вывих - перелом чистый, без сопутствующих заболеваний, как в настоящем эксперименте. И моих знаний вполне достаточно. Я не имею права поступать иначе, так легкомысленно, несерьезно распорядиться своей судьбой, уйдя от своих обязанностей врача...»

Мы продолжаем наш очерк. Итак, через минуту после катастрофы Красов руководит собственным спасением. Через день после операции он принимает мужественное решение бороться за жизнь, за здоровье, идти неизведанными путями, бороться с параличом, с неподвижностью. Через шесть дней после катастрофы врач Красов начинает вести над собой экспериментальное исследование. Именно исследование, а не пассивную регистрацию событий. Он будет пробовать на себе новые лекарства, он будет испытывать новые приспособления, он будет отрабатывать новую методику упражнений для спинальных больных. Не следует при этом забывать: он невероятно страдает от болей, одно за другим он отражает сопутствующие заболевания, он испытывает нечеловеческие мучения от того, что фактически вся нижняя половина тела парализована. Итак, доктор Красов ставит эксперимент. Дневник Леонида Красова приобретает черты дневника обычной лаборатории научно - исследовательского института. В нем точные записи проведенных тренировок, подробное описание состояния больного, обстоятельный перечень лекарств, дозировок, график назначений. В конце короткий комментарий.

«...22.02.63. 8.00. Начало 5 - го дня новой жизни. Утренние гигиенические процедуры. Легкий завтрак. Утреннюю (самостоятельную) гимнастику пополнил новыми упражнениями, которые стали распространяться и захватывать мышечные группы торса и движения на позвоночник. Надо поставить позвонок на место, не дать ему освоиться в новом положении». (Далее следует подробное описание физических упражнений.) «... Активную и пассивную гимнастику я стал повторять до трех раз в течение дня». Спустя несколько месяцев, когда изумленные, еще не верящие врачи вынуждены назначить день, когда больному позволят попытаться встать на ноги, Красов начинает понимать, что его эксперимент, его исследования могут стать пособием для врачей, вселить надежду в больных. Сейчас, когда первые успехи налицо, новая задача начинает рисоваться перед Леонидом. Надо вырвать здоровье у недуга, надо как можно полнее восстановить его. Он на самом верном пути лечения переломов позвоночника. Сделав это, он не просто поможет, он укажет путь, вдохнет веру и мужество в сердца больных, искалеченных людей. На седьмой месяц Леонид, врачи, друзья принимают решение о необходимости лечения в санатории. И вот Леонид едет в Саки. «Маленький курортный город переполнен больными с переломанными спинами, которые съезжаются сюда для лечения, а многие остаются здесь жить навсегда. Основное средство передвижения их - инвалидные коляски, для которых оборудованы специальные въезды и стоянки в магазинах, кино, театре. Одни не хотят смириться со своим положением и всячески борются с недугом, тренируют себя в ходьбе, преодолевая беспомощность. Но таких мало. Большинство не верят в исцеление, постепенно привыкают, смиряются, начинают работать на дому или в артели инвалидов. Немало и слабых духом, которые отчаиваются, пасуют, начинают пить водку, озлобляются, хулиганят, теряют человеческий облик. Все это не дает мне покоя. Мозг постоянно теребит: ты обязан что - то делать, обязан помочь, облегчить страдания несчастных, указать путь к восстановлению здоровья, органов движения. Но прежде заверши эксперимент, сделай так, чтобы тебе поверили. Стань наглядным примером того, чего можно достигнуть, к чему надо стремиться». А успехи были явными. Позвонок встал на место. Тазовые органы все ближе и ближе подходили к нормальному состоянию. Леонид часто плавал в море (правда, работал только руками). Уже шевелились два - три пальца на ногах. То, что могло ускользнуть от внимания обычного больного, было ясно видно врачу - экспериментатору, подтверждалось бесстрастными свидетельствами дневника. Тяжелейший, мучительный опыт больного давал бесценный материал в руки врача. Врач Красов, постоянно консультируясь с тренером Красовым, вырабатывал новые, все более сложные упражнения. Человек железной воли заставлял измученное, искалеченное тело выполнять по нескольку раз в день серии упражнений. Врачи восхищались, но сомневались. Больные восхищались и завидовали. Но Красов продолжал работу, не слушая ни похвал, ни порицаний: эксперимент был еще далек от завершения. Однажды в воскресный день дежурная медсестра сказала Леониду, что с одним из больных, тоже лечившимся в санатории, плохо. Что - то случилось с ногой. Похоже, заражение. В воскресенье в санатории был только один дежурный врач. Красов попросил привезти к нему больного. Одного взгляда было достаточно для хирурга, чтобы вынести заключение: флегмона, положение чрезвычайно опасное, нужна немедленная операция. Хирурга в санатории не было вообще. Больной товарищ, медсестра, врач с надеждой смотрели на Красова. «Я был хирургом! Я год не держал в руках скальпель! Я ведь даже сесть не могу, не то что делать операцию! Вы не знаете, как болит спина!» Но он не произнес этих слов.

- Везите его в перевязочную! Везите и меня туда же! Мне помыть руки мылом, продезинфицировать спиртом, облить йодом. - Голос врача спокоен, отчетлив. - Будете держать меня за спину. Если вскрикну, не обращайте внимания. Инструменты!... Сердце замерло, когда он ощутил знакомую легкость скальпеля. Сперва терпел изо всех сил, потом боль отошла куда - то - не исчезла, просто перестала восприниматься. Движения были точными, спокойными. Трудно было ассистировавшим сестрам: помогали в операции и одновременно аккуратно, стараясь причинять возможно меньшую боль, поддерживали врача - больного. Необычная операция прошла благополучно. Наутро температура спала, а еще через день про страшную угрозу напоминала только повязка на ноге.

Шли месяцы, годы. Леонид Красов побывал почти во всех лечебных учреждениях, где проходили курс лечения больные с повреждением позвоночника и спинного мозга: Центральный институт травматологии и ортопедии, институт имени Склифосовского, Институт курортологии, санатории в Саках, в Евпатории. Он внимательно изучал, исследовал состояние методов и практики лечения спинальных больных, делал выводы, записывал свои наблюдения. Если происходит повреждение позвоночника и спинного мозга в области поясницы, результатом травмы становится паралич ног и тазовых органов. Человек обречен на жизнь в постели, в лучшем случае он будет передвигаться в инвалидной коляске. Тело его заключают в металлический корсет, мышцы ног атрофируются, естественные отправления приобретают крайне мучительный характер. Если позвоночник поврежден в области шейных позвонков, - полный паралич рук и ног. «Шейники» считаются мучениками среди всех спинальных больных. Среди травматических больных, поступающих в больницы, четыре процента падает на спинальных больных - цифра огромная, особенно если учесть, что эти больные почти полностью попадают в разряд неизлечимых. Чем же лечить этих несчастных? Практика медицины дает один ответ: лечебной гимнастикой. Но как? Тут начинаются разнотолки, ибо проблема эта очень и очень мало изучена. Что должен делать врач в первые же минуты после несчастного случая? Когда делать операцию? Какие упражнения и какой режим нагрузок могут привести к желаемому результату? Наконец, какими должны быть аппараты для проведения лечебной гимнастики? Когда наступают основные этапы в лечении больного, когда он может подняться? Если дать развернутые ответы на эти вопросы, получится стройная система лечения спинальных больных. Такого исследования нет. Но оно будет создано. Доктор Красов в этом твердо уверен.

Муже говорили о том, что Леонид был окружен тесным кольцом друзей. Но сказать, что он только пользовался их поддержкой, было бы неточно. В первые дни пребывания Красова в институте имени Склифосовского в больницу попал с подобной же травмой больной Л. Состояние его было значительно легче, чем у Красова, но человек ударился в панику, твердил о само - убийстве. Врачи перевели Л. в палату к Красову. Примером, словом, иногда ласковым, иногда жестким, Леонид заставил товарища по несчастью встряхнуться, поверить в себя, в возможность бороться. Этот человек был первым пациентом доктора Красова. А потом больных, ищущих помощи и находящих ее у Красова, становилось все больше и больше. Его первый приезд в Саки произвел среди больных сенсацию. Вокруг Красова сразу образовался кружок любопытных. Одни восхищались, другие сомневались, третьи завидовали, но больше всего было страстно жаждущих последовать его примеру, понять, усвоить его метод Леонид неожиданно для себя почувствовал, кок расширяется его эксперимент: в него включалось все больше и больше людей. Задачи, которые ставил перед своими учениками Красов, были тяжелейшими. Преодолевать себя каждый день, каждый час. Постоянно прибавлять к мучениям от боли, от побочных недомоганий еще и изнуряющий физический труд упражнений. Не давать себе ни спуску, ни пощады! Такое могли выдержать не многие. Но это был единственный возможный путь к возврату в нормальную жизнь. А Красов занимался не только самонаблюдениями, он включил в круг исследований своих пациентов. Он очень гордится теми, кто полностью принял и точно выполняет его программу. Успехи у этих людей налицо. Он внимательнейшим образом изучает письма, рассказы тех, кто пытался, но бросил, надеялся, но отчаялся - это важнейшие данные для его работы. Ведь в будущем он должен предложить врачам точные рекомендации, как проводить лечение с больными всех категорий: и с сильными, волевыми, и слабыми, потерявшими надежду. Он ведет истории болезней своих пациентов. Не совсем обычные. Здесь не только медицинские данные. Здесь же и письма. С молодым рабочим Юрием М. с завода «Серп и молот» случилась беда. Сорвался с электрички. В результате - перелом позвоночника. После тяжелой операции помещен в дом инвалидов. Парень впал в отчаяние, апатию, стал попивать водку, приносимую втихомолку приятелями. Красов узнал про судьбу Юрия и немедленно написал ему письмо. Одновременно написал и лечащему врачу Юрия, и врач не замедлила ответить: «... Добрый день, коллега/ Юрий М. находится в доме инвалидов с марта 1965 года. Диагноз... (далее следует подробное медицинское описание, которое мы опускаем). Верхние конечности совершенно здоровые, все движения сохранены... Уважаемый Леонид Ильич/ Сколько у Вас силы воли, какой Вы молодец. Ваша сила передалась Юре, он перестал пить, начал заниматься физкультурой, лежа на кровати...» Переписка Леонида Красова огромна. Письма эти он называет документами, имея в виду свою научную работу. В них действительно масса ценнейших данных. Но не меньшее значение имеет эта переписка для его корреспондентов. В прошлом году, будучи снова в Саках, Леонид прочитал больным цикл лекций о своем методе лечения, а потом с двумя из своих пациентов провел перед аудиторией показательные занятия. После этого к Красову подошла молодая женщина и пригласила его к своему мужу. Молодой спортсмен из Минска Вячеслав Л. - тоже спинальный больной. Человек сильный, волевой, не смирившийся с обрушившейся бедой. Он яростно боролся с недугом, тренировался, проделывал упражнения, но без всякой системы. Просто не знал, что и как надо делать. Леонид подробнейшим образом рассказал, показал, дал чертежи аппаратов для тренировок. Вячеслав уехал в Минск и стал регулярно докладывать своему наставнику о результатах. Последнее письмо Леонид получил от него в январе 1967 года. «... Дорогой Леонид Ильич! Вчера приехала к нам на сессию Галя (сестра) и привезла пожелания от Вас и дневник. Моментально прочитал его. Он произвел на меня огромное впечатление. Мысленно сравниваю Вас и себя. Разумеется, результат не в мою пользу. И в этом я виню только себя: я никогда не тренировался с полной отдачей. Тренировки (тренировками он по спортивной привычке называет лечебные упражнения. - М. Б.) не были целенаправленными, планомерными. Теперь горизонт прояснился. Я вижу, как и к чему надо стремиться. И Вы не обидитесь на меня, если я Вам скажу, что, несмотря на то, что прошло уже два года со дня моей травмы, несмотря на то, что у меня травма выше, чем у Вас, я догоню и обгоню Вас... Я бросаю Вам вызов...» Дальше Вячеслав подробно докладывает о ходе лечения, о результатах, достигнутых тренировками по методу Красова. В прошлом году в «Комсомольской правде» был опубликован очерк Ю. Калинина о летчике - испытателе Валентине Перове. Он был уже опытным мастером, опробовал много новых машин, когда случилась беда. Перов испытывал новый планер. На высоте 1 500 метров при испытании за пределами допустимых перегрузок у планера отвалилось крыло. Началось беспорядочное падение. Колпак заклинило, выбраться из кабины оказалось невозможным. Валентин остался жив, но... перелом позвоночника, парализованы руки, ноги. Мужественный человек не смирился с приговором врачей. Когда в мае прошлого года Красов и Перов встретились (Леонида привез к летчику общий знакомый), Перов с гордостью продемонстрировал гостю свои руки - он уже выжимал штангу - 60 килограммов! «А после займусь ногами!» - заявил Валентин. Красов резко возразил: ни в коем случае нельзя оставлять без внимания ни одной части тела. Наоборот, надо прежде всего подтягивать отстающие участки! Перов внимательно выслушал врача и принял полностью всю его программу. «Хватит нагонять мускулы, отрабатывай тонкие движения пальцев!» - поставил вторую задачу для рук Леонид. Сейчас, почти год спустя после встречи с Красовым, Перов уже моет посуду, пишет, печатает на машинке... Он самостоятельно перебирается на коляску, становится на колени, начинает подумывать о том, чтобы встать на ноги. В 1965 году студент МАИ Валентин К. крутил сальто, и...произошел перелом - вывих позвоночника. Леонид познакомился с ним в Саках. Он увидел сильного, но потерявшего себя, не видящего перспектив молодого человека. После соответствующей психологической подготовки Красов разработал подробную программу занятий для больного. А затем подарил ему манеж - основной аппарат для начальных шагов. Валентин ни одного дня не отступал от программы. Вернувшись в Москву, он лечится в Институте протезирования и продолжает учебу в институте. Внимательно наблюдая своего больного, Красов пришел к выводу, что он выдержит дополнительную нагрузку. По ходатайству Леонида в палату к Валентину К. перевели другого больного, тоже из числа пациентов Красова. Парень, как говорится, со слабинкой. Не всегда хватает у него воли точно выполнить тяжелую программу. Красов дал задание Валентину: тяни! И Валентин тянет, он принял эстафету.

С раннего утра начинает звонить телефон в квартире доктора Красова. Пациенты, родственники и друзья больных - каждому необходимо услышать его совет, одобрение, просто доброе слово. Около двадцати больных ведет в Москве Леонид Красов. И десятки - заочно, с помощью переписки. Впрочем, не совсем заочно. Люди заранее узнают, где Красов будет летом, и стремятся получить путевки именно в этот санаторий. Увидеть его, посоветоваться. Ну а что же сам герой нашего очерка, как он себя чувствует сейчас, четыре года спустя, каковы его личные результаты? «31.12.66 - 1.01.67. 1 - й год. Десять с половиной месяцев прикованный к постели, беспомощный, с серией самых неожиданных осложнений. Казалось, никогда не было мне так тяжело, безрадостно, горько. Самое время предаться отчаянию, но около меня друзья. Они безгранично верят в меня. И я их поддерживаю в этой вере своим упорством и желанием встать на ноги, а они, в свою очередь, стимулируют меня своей верой, своей искренней помощью. 2 - й год. Я исполнил задуманное год назад. Два года усилий, упорств, отчаяний, осложнений, спадов и подъемов - и вот я стою, могу передвигаться по комнате безо всяких приборов и аппаратов в манеже. 3 - й год. 3 года борьбы - и вот я уже выхожу на улицу со специальными палочками сам спускаюсь по лестнице и поднимаюсь с помощью друга. 4 - й год. Я полностью самостоятелен. Хожу в театр. Хожу к больным, занимаюсь с ними лечебной гимнастикой, сам подстраховываю, тренируюсь в плавательном бассейне, на велосипеде. Новый год впервые встречал вне дома, в компании здоровых, красивых молодых людей. Старался ни в чем не отставать от них, ни в подвижности, ни в остротах, ни в шампанском. До 6 утра встречали Новый год, 3 - 4 часа сон, а затем прогулка по городу. Продолжали праздник у меня дома».

«3.01.67. Сегодня мне позвонил В. Перов, и я, как два года назад, когда впервые мои ноги удержали меня на какое - то мгновение, переживаю его успех. Я каждый раз испытываю это чувство повторно, когда узнаю, что мои больные достигают существенных, видимых успехов. Мой труд, мои идеи воплощаются в жизнь. Уже не только я, а мои больные достигают успехов, загораются верой, надеждой. Я уже счастлив как врач, успешно осуществляющий в жизни свои идеи, внедряющий новое в медицине. Мой путь повторяют уже многие/ Я слышал восторг в голосе Перова - он впервые с помощью балканских рам над кроватью встал во весь рост и заглянул на шкаф! Это понятно только ему и мне. Такие маленькие победы окрыляют, вселяют надежды, питают новыми силами...» В этих дневниковых записях Леонид Красов подвел итоги своей борьбы за четыре года. Подведем и мы итоги нашему беглому исследованию человеческого характера. Он не растерялся с первой же минуты несчастья. С самого же начала он принимает решение: превратить несчастье в научный эксперимент, стать одновременно и исследователем и объектом исследования. Он встречается с людьми, страдающими, ждущими помощи, и спешит им на помощь, сам начинает лечить людей. Откуда он, Леонид Красов? Наш московский парень. Воспитанник детского дома. Приемная мать его шестнадцатилетней девушкой дралась на баррикадах 1905 года, а после революции работала у Дзержинского. Ей посвящает свои дневники Красов. Воспитанник советских институтов, воспитанник нашего советского общества, герой нашего времени.

ОТ РЕДАКЦИИ: Прежде чем отправить очерк в набор, мы беседовали с лечащим врачом Леонида Ильича Красова. Владимир Львович Найдин, специалист из Нейрохирургического института имени Бурденко, сказал нам:

- Я никогда бы не поверил, что у Красова было такое сложное повреждение спинного мозга, если бы об этом не свидетельствовали документы. Эксперимент Красова представляет собой несомненную ценность для науки. Результаты, полученные больным - экспериментатором, неоценимы, и следует как можно быстрее дать возможность Леониду Ильичу поделиться своими выводами со специалистами. Дневники Красова должны быть обработаны и изданы - они также представляют большую ценность. Для дальнейшей разработки методики Красова следовало бы организовать стационар на пять - шесть коек, где он вел бы группу больных. И, наконец, мужественный экспериментатор должен немедленно засесть за научную диссертацию. К этому мнению необходимо добавить, что вряд ли можно считать нормальным такое положение, когда для продолжения своих наблюдений Красов фактически вынужден заниматься самодеятельностью: посылать копии своих дневников больным, ездить по всему городу и консультировать своих неофициальных пациентов, читать лекции случайной аудитории. К тому же, ведя подлинно научную работу, он живет на инвалидную пенсию. Дело, которым он занимается, не его личное дело, а государственное. Мы не сомневаемся, что Министерство здравоохранения СССР и Академия медицинских наук обратят на эксперимент доктора Красова должное внимание.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.