От Школы физики и химии, где он был арестован, до тюрьмы Санте, где он сидел в одиночной камере, десять минут ходьбы. Но Ланжевена возили по Парижу в закрытом автомобиле полтора часа, чтобы запутать и замести следы, скрыть от всех, куда доставлен арестованный профессор. Только через четыре дня удалось установить место заключения Ланжевена.
Старому человеку было очень трудно в тюрьме. Гестаповские молодчики поднимали его в шесть часов утра и не разрешали ложиться до наступления ночи. На прогулку «опасного» профессора не водили: немцы боялись, что парижане узнают, где находится арестованный. И всё же однажды в камере профессора появился француз и украдкой от немецкого часового прошептал:
- Здравствуйте, товарищ. Что вам нужно?
- Бумага! - ответил учёный.
Через день тюремный парикмахер передал заключённому бумажные пакетики из-под бритвенных ножей. На пакетиках в тот же день появились формулы, исчисления, заметки. Тюремный день стал легче...
Вскоре к Ланжевену явился личный представитель Гитлера с предложением о сотрудничестве. Он отрекомендовался доктором история Вильбаброком.
- Это был исключительно глупый человек, - вспоминает профессор незадачливого гитлеровского «доктора».
Об аресте Ланжевена вскоре узнал и весь Париж, вся Франция, весь мир. Жолио-Кюри объявил забастовку и выгнал немцев из своей лаборатории. Начались студенческие беспорядки. 11 ноября у Триумфальной арки состоялась студенческая манифестация с плакатами: «Требуем освобождения профессора Ланжевена». Немцы открыли стрельбу по демонстрантам. Много студентов было убито и ранено, больше ста демонстрантов арестовано. В знак наказания немцы закрыли знаменитый Парижский колледж де Франс.
В тюрьме Санте Ланжевен просидел сорок дней. Перед тем, как его выпустили, немецкий полковник из гестапо допрашивал профессора. Он кричал на учёного:
- Вы взываете к крестовому походу против фюрера! Мы всех вас сгноим в тюрьмах, а тебя, старую лису, загоним в дыру, изолируем от всего мира!...
Опасаясь, что старый профессор, изнурённый в тюремной камере, умрёт, немцы перевели Ланжевена под домашний арест в Труа. Здесь его поселили в бывшем доме скотовладельца по фамилии Блюм. Два раза в неделю Ланжевен должен был приходить в местное гестапо на явку. Без разрешения гестапо никто не мог приезжать к арестованному, и даже на улица никому не разрешалось разговаривать с профессором.
Профессор П. Николь, ассистент Ланжевена, рассказал мне один эпизод из жизни своего учителя в Труа:
- Ланжевен тайно от немцев передавал нам формулы и заметки, написанные им на бланках старого хозяина квартиры. К напечатанной на этих бланках красивой надписи «М. Блюм, торговец скотом» профессор неизменно добавлял: «и его преемник П. Ланжевен».
Однажды в конце зимы профессор читал переданную ему нелегально изданную книгу о поражении немцев под Москвой. В этот момент появились три вооружённых гестаповца с приказом об аресте.
- Так ведь я уже арестован! Разве вы не видели надписи на дверях дома? Поверьте мне, я уже арестован!
Никакие объяснения не помогли. Его привезли в школу, превращенную немцами в тюрьму, и оставили в комнате наедине с большим портретом Гитлера.
- Уверяю вас, что я сказал ему всё, что нужно, - с улыбкой вспоминает профессор Ланжевен.
Потом его втолкнули в тёмную комнату, где было трое других арестованных. Они спросили его:
- Кто вы такой?
- Профессор.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.