Во многом опыт эвенкийского природопользования уже утерян. Этнос явно находится в состоянии деструкции: воровство, обман, недоверие и пьянство проникли в эвенкийский мир; охотничьи и другие таежные угодья нарушены, стада оленей разрежены, да и пастбища все более удаляются от жилья (эвенки совхоза «Заря», что под Тындой, вынуждены пасти свои оскудевшие оленьи стада — всего семь с небольшим сотен голов — аж в Якутии).

Принято считать, что новое хозяйственное освоение сопровождается вспышками и распространением местных заболеваний. В зоне БАМа не без этого. Однако есть и противоположные примеры: цивилизация принесла эвенкам ОРЗ — болезнь для нас привычную и неопасную, но крайне тяжелую для местного населения. Кстати, раз уж заговорил о болезнях. Весьма распространены здесь недуги, связанные с нарушением экологического режима, задымленностью воздуха от бесчисленных мелких и технически несовершенных котельных. Чем холоднее, тем больше топят, тем мощнее и гуще смог, порождающий бронхиальную астму и псевдотуберкулез, отличающийся от обычного туберкулеза главным образом тем, что поддается лечению гораздо хуже. По прогнозам иркутских медико-географов, если Чара достигнет численности в 40 — 50 тысяч человек (а это вполне реально), то при сохранении современной системы отопления город задушит сам себя.

Необходимо, пока еще не все потеряно, организовать эколого-этнографическую экспедицию по сбору и описанию эвенкийского национального природопользования, а равно и других малых народов, проживающих в зоне БАМа. Открыть (хорошо бы в Бомнаке или Усть-Нюкже) эвенкийский национальный университет, где эвенки могли бы передать свои знания и опыт вновь прибывшим и прибывающим контингентам освоенцев. Такие же национальные университеты должны иметь и другие народы. Это позволит, помимо указанной цели, сохранять и поддерживать национальное самосознание и национальную культуру. Наконец, установить резервные территории, недоступные для промышленного освоения и находящиеся полностью в ведении и распоряжении коренного населения.

Бездуховность «Программы», ее сухое убожество и безразличие к человеку порождают в людях, впервые столкнувшихся с ней, горькое недоумение. Неужели это про нас? Неужели это о нашей земле? Все обезличено, унифицировано, сосчитано...

Много на БАМе мест, привораживающих своей необычностью, потаенной либо явной красотой. Это и долина Чары с настоящей пустыней, и аэродинамические эффекты в Ханях, и глубоководные озера (мини-Байкалы) в Северном Прибайкалье, и кичерская Швейцария... Но теперь нередко сталкиваешься здесь с несовместимостью природы и человеческой деятельности.

Мы сидим на поваленном кедре прямо посредине шумного Ангаракана. Выше по течению — островок из белейшей гальки, а на нем, как букет в вазе, разноцветные березки, елки, лиственницы, какие-то красные кусты. На заднем плане — серо-желтое разномастье гольцов, еще дальше — снежные пики. Вода, чистая и прозрачная, приветливо журчит по светлым камням. Но пить ее нельзя. Неприятная на вкус, она напичкана ядовитой селитрой после взрывов в Северо-Муйском туннеле. Невелик вроде бы «вклад» человека: с горных вершин, с высоты птичьего полета и председательского кресла почти и незаметен, а спустишься к земле, к воде, соизмеришь с собственным ничтожным масштабом — и превращается природа из среды обитания в арену борьбы за существование...

...На древнем Якутском тракте, на перевале, где некогда мерно проходили караваны неутомимых и неприхотливых верблюдов, открывается полмира. Глубоко-глубоко внизу петляет речушка. Ближние сопки в ярко-рыжих сентябрьских лиственницах, дальше — сопки уже черно-рыжие, разбегающиеся к горизонту, обрамленному снежно-синими гольцами. Видимость окрест — километров сто ядреного воздуха. «Если бы директором был я», то предложил бы провести здесь зимнюю Олимпиаду, понастроил бы отелей, горнолыжных трасс, катков, дворцов увеселений и тому подобного. Развивал бы сибирский туризм, включающий альпинизм и скалолазание, охоту, рыбалку, уединение, русские и финские бани, лыжный и санный спорт, спелеологию, бальнеологию, сбор дикоросов. В Сибирский тур можно включить Байкал, Чару, Якутский перевал, Бомнак, Усть-Нюкжу (этнографический экскурс) и ряд других, не менее привлекательных и уникальных мест. Между прочим, у туризма и рекреации гораздо больше шансов оживить движение на БАМе, чем, например, у добывающих отраслей, насильно насаждаемых здесь.

Как ныне организовано пассажирское движение на БАМе? Поезда крадутся ночами, так как днем продолжаются бесконечные работы по укреплению и поддержанию полотна, даже на участках, давно сданных Министерством транспортного строительства. Составы по большей части сформированы из отслуживших на других дорогах вагонов. Количество вагонов определяется в лучших традициях МПС — так, чтобы посадочные места всегда были в дефиците, и если есть потребность в пяти вагонах, то в составе их непременно будет четыре. Так создается напряженность с билетами даже при минимальном пассажиропотоке, возникают любезные железнодорожному начальству всех рангов вплоть до проводников вагонов бронь и блат на билеты. Когда же в числе пассажиров неожиданно (в этой неожиданности — основной эффект и смак) оказываются вахтовые бригады, простые смертные остаются на перронах по двое суток. К слову сказать, пассажир на БАМе исключительно деловой. Люди ездят в командировки, по работе, «вахтуют», мотаются со своими инструментами и запчастями железнодорожные ремонтники, ездят военные строители и офицеры внутренних войск. Почти все поездки — на короткие расстояния. Поездов и пассажиров дальнего следования очень мало — сильна конкуренция авиации.

А ведь могли бы ходить тут и экскурсионно-туристические поезда, и поезда здоровья для жителей БАМа. Все они могли бы иметь в своем составе вагоны-салоны, вагоны-игротеки, вагоны-дискотеки, вагоны-видеотеки, сауны, клубы, семейные, молодежные и детские вагоны. И если кому-то это покажется фантазиями и утопиями, то советую изучить состав поездов «Россия» Москва — Владивосток в первые годы существования Транссиба — там комфорта и развлечений было куда больше, чем только что перечислено. Поездка через всю страну была не нудной скукотищей, а увлекательнейшим путешествием.

Если производственная сфера не в состоянии оправдать строительство и существование магистрали — даже когда она будет построена, то часть этих оправданий может взять на себя. социально-культурная и рекреационно-туристская сферы.

А пока... пока на пустынном, продуваемом Якутском перевале горизонт чист — ни грузов, ни пассажиров, ни верблюдов...

P. S. На бамовских играх представитель Госплана СССР Юрий Павлович Терентьев, вынужденный по тем или иным пунктам признать справедливость критики, обещал, что все будет исправлено в следующем документе — целевой комплексной программе развития ТПК и промрайонов зоны БАМа. Создание этой программы начато. Определяет ее, правда, уже не Госплан СССР, а Госплан РСФСР. Так сказать, ранг пониже.

Что еще нового? Вопросы социально-культурного строительства министерства и ведомства теперь должны согласовывать с Советом штаба ЦК ВЛКСМ на БАМе (уже достижение). Все остальное по-старому. Централизация, ведомственная соподчиненность, предрешенность всех вопросов... Нет! Не все!

Отныне судьба зоны БАМа и ее жителей решается не только в тиши министерств и ведомств. У региона появились свои лидеры, появилась реальная сила и не менее реальные права. Это и Совет ЦК ВЛКСМ по БАМу, и советы трудовых коллективов, вооруженные Законом о государственном предприятии, и многие вожаки территориальных комсомольских органов. Однако исход борьбы мнений вокруг программы освоения региона пока неясен.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.