«Старая Россия торговала зерном, ее пшеницы превращались в итальянские макароны, французские батоны, австрийские штрудели, страсбургские пироги, английские пудинги. А Советы хронически закупают хлеб, что свидетельствует о тупике, в котором оказалось их сельское хозяйство. Надо прекратить поставки Москве, чтобы поста вить ее окончательно в безвыходное положение». Все это на разные лады повторяется уже не первый год на страницах сотен изданий, смакуется в комментариях западных передач по радио и телевидению.

На майском (1982 г.) Пленуме ЦК КПСС в докладе товарища Леонида Ильича Брежнева о позиции империалистов в торговле с нами четко сказано: «...в последние годы, особенно из-за неурожаев, мы были вынуждены покупать за рубежом зерно, мясо и ряд других продуктов. Сделано это было в интересах народа... Проект исходит из необходимости сократить импорт продовольствия из капиталистических стран. Интересы страны требуют, чтобы мы располагали достаточными собственными продовольственными и фуражными ресурсами, что гарантировало бы нас от всяких случайностей. Вместе с тем, как вы знаете, руководство некоторых государств стремится превратить обычные коммерческие операции, такие, например, как продажа зерна, в средство нажима на нашу страну, в орудие политического давления. С этим мы никогда не мирились и мириться не собираемся».

В своих заметках хочу откровенно поговорить о хлебе, о его месте в нашей жизни, в нашем дне сегодняшнем и дне грядущем. Что ж, старая Россия действительно экспортировала зерно. Никто этого не отрицал и не отрицает. Но факт сей нуждается в серьезных уточнениях. Из Одессы, Керчи, Новороссийска, Таганрога пароходы с зерном Россия отправляла отнюдь не всегда. Не всегда хлебные маршруты громыхали своими колесами и по «чугунке». Торговля зерном началась лишь с присоединением к Российской державе плодородных степей Дона, Кубани, Ставрополья, земель Причерноморья и Бессарабии, где земледелие носило сравнительно устойчивый характер и поля еще не были выпаханы.

В начале 80-х годов прошлого столетия вывозилось за границу всего около 5 миллионов тонн зерна. Но это, мол, начало, дальше будет больше? Нет. В 1911 году, незадолго до первой мировой войны, экспорт не достиг и 14 миллионов тонн. Как видим, цифры не поражают. Далее. Хлеб Россия продавала не потому, что была богата им, а потому, что мало что другого могла предложить мировому рынку. И делалось это совсем не в интересах русского народа, а чтобы набить карманы как своих оптовиков, так и иноземных биржевых воротил. Как мухи на мед, спешили они в Оренбуржье, на Северный Кавказ, под Херсон, на далекий Алтай пробовать несравненные наши калачи, буханки, паленицы, баранки и бублики. Во хмелю заморского гостя хлебосольные хозяева кидали на громадный свежевыпеченный каравай, и гость летел с него почти до потолка, словно подкинутый пружиной.

Иностранцы не только заключали выгодные сделки – зерно брали по низким ценам сразу после жатвы, – но и увозили с собой отборные семена твердых пшениц, пивоваренных ячменей, белоярого пшена. К сожалению, до сих пор только специалисты знают, что североамериканское и канадское хлебное дело совершенствовалось и расцвело на русских сортах, ибо велось в неизмеримо лучших, благоприятных условиях.

Об этих условиях мы сегодня если и говорим, то весьма скупо. По большей части предпочитаем употреблять выражения: «необъятные просторы», «гигантское пшеничное море, которым можно любоваться с Луны невооруженным глазом», «огромные колосья, такие тяжелые, что их будто отлили из чистого золота»... Есть, конечно, и море и чеканные колосья на неоглядном просторе. Все это так. Только вот земледельческое наследство досталось нам тяжелое.

Как ни парадоксально покажется, но задумайтесь. Всей страной мы живем в самом непосредственном соседстве с Северным полюсом. Да, да! Хотя Средняя Азия, Кавказ и Южная Украина удалены от него на тысячи и тысячи километров.

Но между основными нашими сельскохозяйственными зонами и ледовой Арктикой нет ни Гольфстрима, ни высоких гор. Морозы в Крыму не раз достигали 25 градусов, губили сады и виноградники, в Ташкенте ртутный столбик опускается даже до отметки в 30 градусов по Цельсию. Более трети нашей территории занято Арктикой и редколесными тундрами, чуть не половина никогда не оттаивает, три четверти страны охлаждаются до 40 градусов и ниже.

Не менее огорчительно и другое. У промороженного арктического воздуха очень низкий процент содержания влаги. «Стекая с макушки планеты» к югу, он по мере прогревания отбирает ее у полей. В результате сухие ветры, частые засухи.

Скрупулезное исследование летописей открыло ученым поразительную статистику: из-за ранних морозов, засух, чрезмерных осадков, нашествий саранчи за семь веков – с XI по ХVII – Русь пережила 200 голодных лет. В первые двенадцать лет нынешнего века было семь голодовок. Министерство земледелия в 1908 году признавало, что «угроза умереть голодной смертью является ежегодной возможной участью значительного числа земледельцев России». И разве вправе мы забывать, что российскому мужику редко в какой год хлеба хватало «от нового до нового»? Да, так было.

С победой Октября климат у нас, естественно, не «изменился. Морозы остались морозами, а засухи засухами. В 1921 году свирепый зной опалил практически всю молодую Россию, смертельная опасность нависла не только над деревнями или уездами – над целыми губерниями. Страшными были засухи 1933 и 1946 годов. Но последствия их уже разительно отличались от былых голодовок. Причиной тому – аграрная политика партии. Еще ржавели станки на заводах, обрастали травой рельсы на пустых железных дорогах, а продразверстку уже заменил продналог, железной стала государственная монополия на торговлю хлебом, он распределялся строго по нормам...

Так удалось не только спасти миллионы и миллионы жизней, но создать постепенно условия, при которых голодание исключили полностью. Теперь при любых погодных невзгодах мы знаем, что без хлеба не останемся. Это стало возможным благодаря коллективным формам ведения социалистического сельского хозяйства, его высокой энерговооруженности, внедрению в практику все более совершенных сортов, технологий возделывания урожаев...

Вот несколько цифр. В 1965 году сельское хозяйство имело 1 миллион 613 тысяч тракторов, а к концу десятой пятилетки – уже 2 миллиона 562 тысячи. Число зерновых комбайнов с 520 тысяч выросло до 722 тысяч, а грузовых автомобилей – с 945 тысяч до 1 миллиона 596 тысяч. Всего 15 лет – и такие сдвиги!

Среднегодовое производство зерна в десятой пятилетке достигло 205 миллионов тонн. Это большая цифра. И тем не менее на майском (1982 г.) Пленуме ЦК КПСС основой интенсивного наращивания производства продуктов питания, ключевой проблемой сельского хозяйства партия вновь назвала увеличение сборов зерна. Уже в нынешней пятилетке в среднем за год намечается получать его по 238 – 243 миллиона тонн, а в двенадцатой – 250 – 255 миллионов тонн. Чтобы выйти на столь высокие рубежи при сохранении стабильности посевных площадей, необходимо поднять за десятилетие урожайность зерновых культур на 6 – 7 центнеров и довести ее к 1990 году до 21 – 22 центнеров с каждого гектара. Такого рывка в урожайности история отечественного земледелия еще не знала. Обеспечить успех здесь может только невероятно большая и кропотливая работа. Особенно если учесть, что первые плоды реализация Продовольственной программы, как отмечалось на майском Пленуме ЦК, должна дать уже в нынешнем году.

Уже отшумела жаркая жатва в Средней Азии, по всей Украине, Среднему и Нижнему Поволжью, на Кубани, на Дону, в Ставрополье. В эти августовские дни фронт уборочных работ смещается на восток страны. В Приуралье, Северный Казахстан, в Сибирь, предгорья Алтая.

На жатву, в сельское и мелиоративное строительство и впредь комсомол будет ежегодно направлять 30 – 31 тысячу юношей и девушек по общественному призыву и 250 тысяч человек в составе студенческих отрядов, в том числе в хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР – соответственно 25 тысяч и 120 тысяч человек.

Как река начинается с ручья, так и хлебный разлив немыслим без малых делянок селекционера. Мы знаем, за сколько секунд спринтер преодолевает стометровку, каковы рекорды тяжелоатлетов. Рекорды и рекордсменов страны, Европы, мира. А кто вырастил самый большой урожай пшеницы, свеклы, яблок?.. Парадокс, но такие результаты никто не фиксирует. Мы знаем тренеров и именитых спортсменов. И практически ничего не смыслим в селекции и в жизни селекционеров. А жаль.

Когда-то в разоренную войной украинскую Мироновку старший лейтенант Василий Ремесло пришел- с сумочкой тщательно хранимых семян. Сегодня мироновские пшеницы, созданные под руководством дважды Героя Социалистического Труда, действительного члена Академии наук СССР Василия Николаевича Ремесло, занимают многие миллионы гектаров и у нас в стране и за рубежом.

Многие из сортов В. Н. Ремесло ведут свою родословную от знаменитой «без-остой-1», которую создал «пшеничный батько», как его называют на Кубани, всемирно известный ученый Павел Пантелеймонович Лукьяненко. Когда его не стало, друзья и ученики изумлялись письмам и заметкам, лежавшим в рабочем столе.

«...идеал таков – максимум энергии формированию зерна в колосе, минимум – стеблю, ости. И если растение зимостойко, не боится ржавчины и других болезней, то это чудо-злак, чудо-пшеница... И такая пшеница будет. Я дам ее».

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.