В самом большом государстве, в самом большом городе, в самом сердце этого города жила - была мастерица - ткачиха. Рано потеряла она мужа, но великое осталось у неё богатство: семь сыновей и три дочери.

Окна её не с восходом солнца по утрам встречались, не с закатом солнца по вечерам прощались, - светили в них звезды кремлёвские. Да и в самом Кремле довелось ей не раз побывать. Встречалась она там с вождями, и дарили они ей ордена - медали: за детей, за труд, за подвиги её боевые на полях гражданской войны в молодые годы.

Встанет ткачиха чуть свет, а с нею и весь дом на ногах. Вслед за матерью всяк на свой пост становится. Кто на заводе работает, кто учится, а кто на самолёте в небе летает. Ясными соколами величала мать своих сыновей - лётчиков, а дочерей, помощниц своих, - ранними зорьками.

Младшего сына вдовы звали Владимиром. Чтобы от братьев не отставать, чтобы мать не осрамить, чтобы комсомол им гордиться мог, усердно учился Владимир. И с песней крепко дружил паренёк. С песней вставал, с песней спать укладывался. Знали московские улицы и парки чудесный голос Владимира. Запоёт он у себя во дворе - прохожие у ворот останавливаются; в лесу запоёт - деревья затихают, певчие птицы замолкают: прислушиваются.

Когда сравнялось ему семнадцать лет, в тот самый день началась война.

Шесть сыновей вдовы, шесть лётчиков, соколиной стаей сразу на фронт улетели. А три дочери только ночь переждали одну, а ранней зорькой с матерью простились и на фронт сестрами уехали.

Остался при матери один Владимир, младший сын. А на двенадцатый день войны услышал Владимир задушевное и тревожное слово вождя: «К вам обращаюсь я, друзья мои!...» Взяли Владимира за сердце слова Сталина. Простился он с матерью, не сказавши, куда идёт, и вечером домой не вернулся. И только на четвёртый день прощальное письмо от него пришло:

«Прошу тебя, мать, не плачь, не тужи обо мне. Иду я по слову Сталина на фронт злодея бить».

Текут дни, неделя за неделей в месяц складываются, месяц с месяцем в годы сливаются. Война разнесла по родной земле горе лютое. Редко приходят к вдове письма от сыновей, а младший и вовсе не пишет. Мать всё ждёт. всё надеется. И день ждёт, и неделю пождёт, и месяц целый дожидается, а писем нет как нет. Что делать? Только больше трудиться, больше К работе душой прикрепляться. Сна - покоя не знает вдова, ткани без устали ткёт, сыновей, дочерей одевает. И думает: «Разве десятеро их у меня? Все, кто там, на далёких и близких фронтах, жизни своей не жалея, вражью силу крушит, - все мои дети кровные».

Но война, что вода: хоть кровью, а утекла.

Стали воины храбрые домой возвращаться, дома радостью полнить. Ждёт мать, когда и в её дом песня воротится.

И вот четыре сына и три дочери уже домой вернулись, а два сына голову за Родину сложили. Младший же без вести пропал. Мать горюет, убивается, как говорится: «Мало слов, а горя реченька, горя реченька бездонная».

Текут дни, неделя за неделей в месяц складываются, месяц с месяцем в целый год слились - сложились. А год этот минутой единой показался, когда в поздний час в тот самый дом, что глядел всеми окнами на звёзды кремлёвские, вошёл солдат. Мать сразу признала младшего сына. Бросилась она его обнимать - целовать, плачет от счастья, не понимает, что говорит, а он только голову её седую гладит, слова не вымолвит. Братья на радостях качают его, вверх подбрасывают, и он всех обнимает, а молчит. Поняли тогда родные, что немым стал Владимир. Не петь ему больше, не услышать теперь его песни никому и никогда...

И стал дом ткачихи, как сад без соловья. Радость в доме и горе: жив вернулся, а без голоса.

В честь победы великой приказал Сталин в больших залах кремлевских столы поставить накрытые и созвал славных богатырей своих. Из дома ткачихи пошли на тот пир богатый все её сыновья, что храбро сражались за Родину. Подносил Сталин чашу с вином каждому и просил рассказать о делах его ратных, о подвигах, о боевых друзьях - товарищах. Много было славных дел рассказано, много заздравных речей произнесено.

И до Владимира, до молодого воина, черёд дошёл. Встал он и молча низко поклонился Сталину... А то, что должен был сказать Владимир, сказали его боевые товарищи. Рассказали, что за певец он был, как с песней на фронт уходил, как в разведку пускался. Рассказали, как фашисты схватили его, лютой пыткой пытали, а ничего дознаться не смогли. На пытки советский солдат песней о Родине ответил. За песню за эту, что для врага страшней снаряда, язык ему вырвали, немым его сделали. Убежал Владимир от палачей. И теперь молчат его песни, но живы они, грудь ему разрывают, а спеть их не может.

Выслушал Сталин страшный рассказ, обнял Владимира, героем назвал, за подвиг пожаловал и скрипку ему подарил.

Взглянул боец на Сталина, скрипку взял, положил смычок на струны, и вдруг заиграла скрипка. Заиграла, запела дивным голосом. И показалось всем, что не скрипка то, а сам Владимир поёт о победе, о жизни, о счастье, о великом Сталине. Славно те песни, что теснились в груди у Владимира, на волю вырвались. И вернулись к Владимиру воля к жизни, веселье. Стояли в тот вечер люди у Кремля и хоть видеть этого не видели, а скрипку Владимира, что о подвигах нашего народа пела и к новым победам звала, слышали.

Теперь, говорят, эта скрипка звучит уже не в одной Москве, не в одной нашей стране, а по всему белому свету: о великом вожде рассказывает, о могучей нашей стране говорит, к миру весь мир призывает.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.