Гидротурбинный цех Ленинградского металлического завода рабочие шутку называют «Вселенной». Ночью, когда загораются пятисотсвечовые лампы под высокой остекленной крышей, громадный цех, занимающий целый квартал, и в самом деле напоминает небо, усеянное звездами. В этом цехе рождается техника, которая вырабатывает электрическую энергию на многих мощнейших ГЭС страны. Иные из собранных здесь турбин вместе с генераторами достигают почти половины высоты Исаакиевского собора! Таких агрегатов не создавала еще ни одна из европейских и заокеанских турбостроительных фирм...

Сейчас обеденный перерыв, и в цехе почти безлюдно. Замерли стотонные краны. Остановились могучие карусельные станки. И только на стенде, у щита с множеством приборов, чем - то заняты два человека.

Невысокий конструктор с темной, взъерошенной шевелюрой, прильнув к щиту, нервно крутит один из маховичков. Глаза его, не отрываясь, смотрят на указательную стрелку прибора, которая дергается вправо и влево, вверх и вниз. Окончательно убедившись, что за щитом опять «приплясывает» главный золотник, конструктор глухо произносит:

- Какая болтанка! - И добавляет потише, но так, чтобы его услышали: - Говорил же я, чтобы не доверяли сборку регулятора мальчишке.

А «мальчишка» стоит тут же, рядом, и лицо его бледно от волнения. Этот сухощавый, подвижной парень с загорелым лицом и живыми, смышлеными глазами - молодой слесарь Борис Бугров, младший представитель именитой рабочей семьи Бугровых, которые вот уже сто лет трудятся на Металлическом заводе. Борису двадцать семь лет, из них восемь он отслужил на флоте и четыре года провел на заводе.

«А, может, и в самом деле моих четырех лет заводского стажа мало для сборки таких узлов? - думает он с горечью. - Да нет, не должно быть! С закрытыми глазами смог бы собрать эту систему».

Утром, направляясь на работу, Борис увидел на проходных воротах завода свежий плакат - молнию, выпущенный комсомольским контрольным постом. «Борис Бугров! Ты задерживаешь график сборки куйбышевской турбины!» В самое сердце ударила эта «молния»...

«Не пришлось бы разбирать систему», - мелькает тревожная мысль. И Борис снова запускает руку в регулятор.

- Ну, что обнаружил? - нетерпеливо спрашивает конструктор.

Борис пожимает плечами: нет, он ничего не обнаружил.

Кончился обеденный час. Разгулялась погода. Полуденное солнце, набрав силу, разогнало осенние облака и озарило станки и людей на стенде. С нарастающим гулом понеслись под крышей могучие краны со стотонными тяжестями на стальных якорях.

К конструктору и молодому слесарю подходит старший мастер сборки Георгий Александрович Бугров.

- Хватит волынку тянуть, - говорит он, бросая на стенд груду чертежей. - Начинайте сверку.

О том, что это отец Бориса, легко догадаться. У сына такое' же открытое лицо, такие же голубые глаза... Бугров - старший пропустил через свой стенд все водяные турбины, построенные на заводе, - и волжские, и камские, и днепровские, и те, что работают сейчас на реке Янцзы в Китае. И ему, старому мастеру, особенно обидно, что график сборки турбины поставлен под угрозу из - за регулятора, который доверили собрать его сыну.

Конструктор долго и придирчиво проверяет работу молодого Бугрова, но никакого изъяна обнаружить не может. Конфигурация всех механизмов: золотника, маятника, соединительных и отводящих трубок - с точностью до двух и даже одной сотой миллиметра совпадает с чертежом.

- Не должно быть ошибки, - тихо, словно про себя, замечает Борис.

Сняв очки, конструктор неодобрительно смотрит на молодого слесаря:

- Не надо быть таким самоуверенным, молодой человек! Вот разберут сегодня вашу систему, хороший вид у вас будет. Посмотрим, что вы запоете вечером.

Георгий Александрович улыбается: Борис - и вдруг самоуверенный!... Вот это уж неверно! В роду Бугровых таких не бывало.

Старший мастер думает об этом и ловит себя на мысли, что хочет оправдать сына... А стоит ли он этого?... Ведь Георгий Александрович недавно сам составлял проект приказа, в котором слесарю Бугрову выносилось взыскание за нарушение трудовой дисциплины. А получилось это вот как. В обеденный час Борис отправился в ресторан, что на Кондратьевском. Посидел он там с друзьями и опоздал на работу. Георгий Александрович за голову схватился, когда узнал, что его сына не пустили на завод, которому семья отдала сто лет жизни! Он долго не мог простить Борису этого легкомысленного поступка. И на что только надеялся Борис? Может быть, на то, что его выручит отец, который в ту пору исполнял обязанности начальника участка сборки? Георгий Александрович решительно потребовал, чтобы сыну записали строгий выговор.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.