Прежде всего важна позиция автора — хореографа, его отношение к событиям, героям. Именно эта позиция — критерий современности произведения.

Можно ли считать несовременным балет А. Хачатуряна «Спартак», если действие его происходит в античности? Но разве события этого балета не находят отзвука в зрительном зале?

Балет может быть сказочным, фантастическим — все будет зависеть от того, какова психология его героев, их идеалы. Вместе с тем, безусловно, важна и непосредственная разработка современной темы.

Балет для меня в первую очередь театр. Мне необходимы острые драматические ситуации и конфликты. Я за спектакль, где танец призван показывать и раскрывать яркие человеческие характеры и судьбы. Я за спектакль, где музыка, живопись, режиссура, хореография выступают в единстве.

Народная артистка СССР Юлия Борисова:

— Когда я смотрю балет...

...или когда меня спрашивают о балете, я его сравниваю с музыкой, с живописью. Балет для меня — ожившая живопись, воплощенная музыка, которая материализуется не в звуках, а в движениях. И так же, как я воспринимаю музыку, преломленную через личность музыканта, «создаваемую» его пальцами, так же чувствую я балет — музыку человеческого тела.

Поэтому, мне кажется, балет не может быть искусством мертвым, отжившим. Можно ли сказать, что мертва для нас живопись великих мастеров? (Я, разумеется, не делаю никаких открытий и не претендую на откровения.) Объяснить, что именно она мне дает, очень трудно. Трудно именно рассказать. Определить словами. Перевести в слова те ощущения, которые возникают.

В объяснении есть что-то рациональное, холодное. Когда объясняешь, все эти ощущения моментально рассыпаются, становятся неправдой. Так же трудно проследить, как и чем влияет на меня балет. Мне не кажется, что современный балет — это тот же драматический, только со своими средствами выразительности, театр, хотя можно, конечно, говорить об общих проблемах, которые решает и паше драматическое искусство и искусство балета. И главная из этих проблем — нравственное и эстетическое воспитание человека.

Балет прежде всего искусство прекрасное, тонкое, возвышенное и одухотворенное.

Солистка Большого театра Союза ССР Татьяна Голикова:

— У меня, как у балерины... ...отношение к балету специфическое, говоря точнее, профессиональное. Я люблю балет смотреть, но не могу смотреть просто как зритель. Когда смотришь, хочется танцевать, и чем больше мне спектакль нравится, тем сильнее мне хочется быть его героиней.

Я не ощущаю жизнь, создаваемую на сцене, как идеально преображенную, «волшебную». Я воспринимаю ее через свой труд — из-за кулис. Чтобы я поверила в реальность происходящего на сцене, должен быть такой спектакль, что-то такое необычное, что заставило бы забыть обо всем: о поисках, о труде, о том, как это сделано.

Когда я смотрю балеты, поставленные давно, волшебные, то воспринимаю, оцениваю их красоту профессионально: вот балерина сделала хорошо это, а танцовщик — виртуозно то. В лишенных какой бы то ни было волшебной балетной красивости постановках Юрия Николаевича Григоровича я больше ощущаю жизнь в ее духовной конкретности; мир его героев всегда проецируешь на себя.

Мне кажется, что современность балетного артиста — в виртуозности техники, которая сегодня, как никогда ранее, сложна и на основе которой постигается духовная суть образа.

Интеллектуальное начало в балете становится все более важным. Мне необходимо передать со сцены то, что чувствую, чем живу. Поэтому любимые мои роли те, которые мне наиболее родственны. Я всегда с радостью танцую Мехменэ-бану в спектакле «Легенда о любви». Она мне понятна. Мне близки ее мужественность, благородное страдание. В этой роли очень сложный хореографический язык. И в других спектаклях бывает трудная хореография. Но в них часто только трудно, и больше ничего. А здесь эта сложность не самоцель, она осмысленна, благодаря ей. чувствуешь сложный внутренний мир героини, безысходную тяжесть ее мук. Здесь знаешь, за что «страдаешь».

Я люблю партию Одетты — Одиллии в «Лебедином озере». Мне нравится эта смена двух совершенно противоположных образов: нереальной, призрачной Одетты и земной, «материальной» Одиллии.

Я с удовольствием танцую партии не только «конкретно-сюжетные», как Мехменэ-бану, Одетта — Одиллия, но и русский танец в новом «Лебедином озере». Отсутствие в нем «конкретно-сюжетного» образа дает простор фантазии. В этом танце меня привлекает русская стать, русская широта, праздничное ощущение жизни. Мне кажется, эти черты вообще в природе русской танцевальной школы, русского балета.

Главный режиссер Театра драмы и комедии, заслуженный артист РСФСР Юрий Любимов:

— Будучи актером драматическим...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.