История о семье, потерявшей общий язык

Иллюстрация: Роман Фофанов

В начале августа коренной бутовец и бывший таксист Александр Иванов взошел на второй этаж своего дома из красного кирпича. В руках у него была скатанная в рулон растяжка. Он вышел на лоджию и, рискуя здоровьем, опасно высунулся из окна. Через несколько минут растяжка с драматическим текстом «Продается дом. Земля 19 соток» была закреплена. 16‑летняя эпопея закончилась.

Сегодня от старинной деревни Гавриково на юго-западе Москвы остались только два воспоминания. Во-первых, Старогавриковская улица в Южном Бутово, которой на самом деле не существует. Во-вторых, этот самый кирпичный дом, который стоит на несуществующей улице. На картах он не отмечен, а со спутника выглядит как прямоугольное пятно без номера и опознавательных знаков. Вокруг теснятся шестнадцатиэтажки, а из их окон на Иванова глядят изумленные соседи.

Дом, в котором родился наш герой, был построен в 1939 году. Когда Александр Иванов в 1994 году решил перестроить жилье, вокруг еще была деревня. Он дал слово себе и жене Надежде, что новое здание будет самым высоким во всей округе — два этажа! Получилось, однако, что не только в округе, но и во всей Москве, поскольку Бутово исторически располагается на высоте 250 метров над уровнем моря.

— Я всю жизнь проработал водителем, — рассказывает Иванов, — сначала в таксомоторном парке, а потом сам на себя. Когда меня в парке сократили, от нечего делать начал строить дом. Откладывал на него всю жизнь. Подрабатывал. А закончил строить только в 2000‑м, когда весь район уже застроили. Тогда и оказалось, что семья моя уже не хочет жить в доме.

Мы сидим на крыльце без ступенек. Ступеньки от самого высокого дома кто‑то украл пару месяцев назад.

— От дурости, наверное, — предполагает Иванов. — Я говорю сыновьям: вон лежат бетонные блоки, заготовки для новых ступенек! Перетащите блоки, сделайте ступеньки, а они как будто и не понимают. Им и так нормально. Ничего для дома не хотят делать.

Самый высокий дом стал причиной развала семьи. Когда здание уже было почти построено, ее члены вдруг заговорили на разных языках. Ни жена Надежда, ни сам Александр не предполагали, что их красивый большой кирпичный дом вскоре станет единственным частным жильем во всем районе, призраком некогда счастливой загородной жизни.

О доме Иванова по району ходили слухи. Говорили, что ему предлагали аж четыре квартиры, только бы он позволил снести свое жилье. Сам Александр такого не помнит.

— Никто и никогда мне ничего не предлагал. Только часть земли у меня купили. А за ту, что осталась, еще и пришлось почти десять лет судиться с мэрией. Чтобы окупить затраты на адвокатов, продал трехкомнатную квартиру в Москве. Зато земля теперь моя. Столько денег потратил, а отдаю ее с домом в довесок бесплатно, — машет он рукой.

— Тебе это надо?! — кричит на Александра, стоящего в плавках на крыльце, его бывшая жена Надежда.

Александр не обращает внимания, а только растирает полотенцем мокрое после душа тело. Бывшая жена, бормоча что‑то нечленораздельное, вразвалку направляется к гаражу, тоже построенному из красного кирпича. Там она будет сидеть на скамейке до самого вечера, пока не отступит жара, и можно будет подняться на второй этаж, где стоит ее кушетка.

— Она теперь живет там, — говорит Иванов, глядя в сторону гаража. — Без душа, кондиционера — без всего. У нас тут с сыновьями хоть и нет кондиционера, зато кирпич держит прохладу, потому что площадь большая. А в гараже жарко. Ну да неважно.

Когда Надежда и старший сын поняли, что квартиры в новых многоэтажках они не получат, то настояли на продаже. Иванов пытался противостоять, но в итоге сдался. За те годы, пока он противостоял, семья окончательно распалась. Ивановы разошлись. Жена отсудила у Александра даже его собственный грузовик, а остальное имущество в виде дома и земли разделили между бывшими супругами и младшим сыном.

— Мы теперь думаем приобрести четыре квартиры в районе, — признается Александр. — По одной на каждого. А тот, кто купит этот дом, не пожалеет. Ведь я для себя его строил.

Обстановка внутри приятная и даже несколько аристократическая. Весь первый этаж завален автопокрышками (это у меня младший сын на заводе АЗЛК работал). Зато на втором этаже, где спят сыновья, стоит кальян и два тренажера.

Семья, потерявшая общий язык, надеется продать дом уже осенью, и тогда самый высокий дом в Бутово (и во всей Москве) будет, скорее всего, снесен под новую застройку. Деревня же Гавриково сгинет окончательно.

А сам Александр Иванов, коренной бутовец и бывший таксист, уже упаковал вещи и едет куда‑то на море. Буду, говорит, жить в палатке, чего уж там.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.