(Продолжение)
ПОСЛЕ спектакля Шура и Крылов, как будто невзначай, столкнулись у вешалки.
- Достань мне пальто, Крылов, - сказала Шура.
Это означало: «Не сердись, мы поссорились из - за пустяков».
- Ладно, - ответил Крылов и, бросив Зинину руку, вмешался в толкучку у барьера.
Когда со счастливым лицом и с двумя пальто он возвращался к Шуре. Зина очень громко, как будто бы Лешке, но на самом деле для Крылова, сказала:
- Шуре с Крыловым все равно не жить, я не допущу. Она не любит его и не имеет права.
Крылов слышал эти звучавшие угрозой слова, но не обернулся. Он спешил к Шуре.
Давно, с самой осени, с тех пор, как познакомилась с Крыловым, Зина стала возвращаться домой без провожатых. Ей опротивели все мелкотравчатые ухажеры, стали отвратительны их липкие поцелуи. Александр Крылов, его темные упругие губы, такие недоступные и презрительные к ней, манили ее, сводили с ума.
Едва ли это была настоящая любовь. Здесь смешивалось всегдашнее соперничество между ней и Шурой с завистью и озлоблением неудачницы. Зина никогда не испытывала настоящее чувство, она привыкла лишь к легкому флирту и теперь, обуреваемая разнообразными страстями, принимала их за любовь.
Она вспомнила свои прежние увлечения и то, что обычно казалось ей нормальным и даже хорошим, представлялось теперь оплошным издевательством. С особенным омерзением Зина вспомнила Лешку.
Тогда ей страшно захотелось уютной жизни. Пренебрегая дурашливостью Потрясаева, она выбрала его в мужья и пошла на близость с ним. И этот крокодил, над которым другие девчата только издевались, вместо того, чтобы беречь ее, хорошенькую Зиночку, - первый бросил ее.
Она, Зина, самая красивая, самая умная, гонялась за этим дураком, а ее соперница и, пальцем не пошевельнув, получает настоящего человека.
Совещание у директора затянулось и было отложено на воскресенье. В воскресенье оно возобновилось с утра и все спорные вопросы были окончательно вырешены. И, вопреки предложению фабкомовцев, уже заготовленный приказ о назначении Крылова был изменен.
И Жбрыкунов, и директор, и женорганизаторша, в конце концов и сами фабкомовцы сошлись на другой кандидатуре. Старшим была назначена - наперекор всем фабричным традициям - женщина, и этой женщиной оказалась Шура. Но это событие, которому предстояло во многом изменить судьбу Александры и Александра, было им еще неизвестно.
С утра Крылов и Шура были на катке. Когда они возвращались оттуда, размахивая коньками и сияя румянцем, у самого дома Крылова им попался Лешка Потрясаев. Он выбежал из парадного и столкнулся с ними нос к носу. Потрясаев даже забыл пошутить, так поразил его фотографье сердце вид молодой парочки.
- Стойте, - закричал он. - Вот так! Анфас! Нет, трус натр! Возьмитесь за руки.
Лешка без шапки, сопя и волнуясь, установил фотографический аппарат, раздался щелк, и веселая парочка быта увековечена. Остаток дня Шура провела в клубе. Завтра выходила стенгазета. Шура со своим платоническим другом Бондарчуком заканчивала сегодня ее разрисовку. Шура была на фабрике первой художницей. В ячейке не раз говорилось, что ей следовало, собственно говоря, идти во ВХУТЕМАС.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.