То был обыкновенный фанерный ящик из-под макарон. Я прилепил к нему пропеллер, сделанный из консервных банок, и получился чудесный корабль для межпланетных путешествий. Я установил его за дровяным сараем, на площадке, расчищенной среди лопухов и лебеды. Мои одногодки умудрялись втискиваться в него по двое, по трое. Мы гудели изо всех сил, подражая самолету, и летали на Луну. Может, мы бы и еще куда-нибудь слетали, да в ту пору никто из «экипажа» не знал других планет.

И еще... Если в наш городишко вдруг заглядывал какой-нибудь летчик, за ним следовал по пятам огромный ребячий эскорт.

Чувство зависти к людям, которые летают по-настоящему, буквально давило, и что касается меня, то я находил для себя спасение лишь за дровяным сараем, среди лопухов и лебеды, в фанерном ящике из-под макарон...

То было как раз перед самой войной.

Все это пришло мне на память недавно в Оренбурге, когда я побывал в школе юных космонавтов. Создана она при Оренбургском высшем военно-авиационном училище летчиков. Вам что-нибудь напоминает это название?.. Ну да, это то самое училище, которое окончил первый в мире космонавт. Здесь стоит не очень высокий постамент, на постаменте — маленький реактивный истребитель. Это та самая машина, на которой в бытность свою курсантом летал Гагарий.

Как видите, ничего нет удивительного в том, что школа юных космонавтов создана именно при этом военном училище. Наоборот, было бы удивительным, если бы такой школы здесь не было.

В общем-то обыкновенные мальчишки (впрочем, спешу извиниться перед ними за слово «мальчишки»: в 16— 17 лет кажешься сам себе уже взрослым мужчиной), и учатся они в обыкновенных школах Оренбурга, а сюда, в классы училища, приходят всего два раза в неделю. 340 часов на протяжении двух лет... Это много или мало? Разделите 340 на 8, то есть на полный рабочий день, и вы поймете, что таких дней набралось бы немногим более сорока. Как видите, совсем даже не густо. Правильно. Ибо «гуще» и не надо, потому что будущий космонавт должен, помимо специальных предметов, знать алгебру и химию, ботанику и физику, родной язык и хотя бы один язык иностранный... Мало того, тут даже установлен такой закон: если парнишка начал вдруг отставать в обычной школе,— все, в школу космонавтов он больше не ходок! Потому что космонавтике нужны люди ученые, а не бесстрашные недоучки, полагающие, что самое главное — это быть геройским парнем, а все остальное — так, разговоры...

Итак, два года, 340 учебных часов. За этот срок ребятам предстоит усвоить основы истории развития авиации и космонавтики, аэродинамики, самолетовождения, радиотехнической связи, авиационной и космической медицины, теории полета, изучить материальную часть самолета, пройти физическую подготовку и заниматься парашютным спортом. Это уже, разумеется, не игра, не фанерный ящик с самодельным пропеллером из моего детства... Тут все настоящее, все по-серьезному.

— Встать! Смирно! Товарищ подполковник, третий отряд юных космонавтов собран для проведения занятий,— докладывает курсант в синей куртке с погонами (такими же, как и у остальных, только с широкой полоской: старшина отряда).

— Вольно, садись!

Вот как это у них поставлено. Как у настоящих военных курсантов. И даже своя присяга у них есть, очень похожая на военную. Есть в ней такие слова:

«Я, курсант школы юных космонавтов, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, дисциплинированным, хранить военную и государственную тайну, выполнять Устав и распоряжения командования школы.

..И обязуюсь повседневно готовить себя к труду, к защите нашей социалистической Родины...»

Вот так. С первых же шагов привитие организованности, дисциплины и ответственности. Школа «ЮК» стала настолько популярной в Оренбурге, что тут уже образовались даже семейные традиции, что ли... Вот братья Шопины, к примеру. Виктор — тот уже окончил «ЮК» и скоро станет военным летчиком. А на смену ему в школу юных космонавтов пришел младший брат, Владимир.

— Если бы у меня был еще и третий сын, я бы и ему велел идти в эту школу,— говорит А. М. Шопин.— Потому что там настоящие люди складываются.

Тут надо уметь самим укладывать парашют и научиться с ним прыгать... Надо знать, что такое угол атаки и аэродинамическая сила крыла, как выполнить пикирование или штопор, «бочку» или боевой разворот, надо уметь «кататься» на подвижном гимнастическом колесе и, словно акробат, проделывать всевозможные кульбиты на подкидной сетке, надо научиться работать телеграфным ключом, знать устройство радиолокатора, пробыть положенное время в барокамере и выйти из нее с веселой миной...

Впрочем, если взяться за перечисление всех «надо», то придется извести много бумаги. Я просто прошу вас поверить мне на слово: программа у ребят серьезнейшая. И потому 340 часов очень насыщены.

Окончат ребята школу — и что же? Можно натягивать оранжевый скафандр и занимать места в кабине очередного космического корабля? Конечно же, нет! До космодрома путь долгий-долгий, и не веянии его. одолеет. Мало того, еще и не на веяного падет выбор. Потому что потенциальных Гагариных у нас пока значительно больше, чем запланированных космических трасс.

Юные космонавты из Оренбурга все это прекрасно понимают. Они фантасты, но не фантазеры. Школа дала ведь уже два выпуска. И никто из выпускников в космос пока что не взлетел. Что же стало с ними, с этими ребятами? А ничего особенного. Они продолжают учиться. Большинство, как этого и следовало ожидать, «присохло» к авиации и поступило в летные училища. Многие остались тут же, в Оренбургском. Им не стоило большого труда победить на конкурсе, приемная комиссия благоволила к ним: еще бы, ведь это же без пяти минут летчики, дисциплинированный, физически подготовленный народ.

А некоторые в летчики не пошли. Кто увлекся во время учебы радиотехническими средствами, кто — двигателями современных сверхскоростных машин»

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.