Почему ушла Зоя

- Есть у меня основания считать, что недостача - дело рук Ватолиной и Быстровой. Это они тебя нагрели, не иначе. Так что приглядывай за Ватолиной-то!

Нет, Жабская не могла поверить в это, не хотела верить. Но червячок сомнения зашевелился: а вдруг?...

Между тем завмаг поговорил и с Ватолиной.

- Сама понимаешь, отрезы исчезли у вас в отделе, - сказал он. - Сколько раз без тебя Жабская товар отпускала? То-то. Ты молодая еще, а мне виднее... Поосторожнее с ней, смотри.

Изо дня в день заведующий мягко, по-отечески «учил уму-разуму» то одну, то другую продавщицу, делился своими соображениями, предостерегал: не доверяйся, не разевай рта, следи...

Теперь уже девушки не перебрасывались шутками во время работы, не помогали друг другу, если у одной из них выстраивалась очередь. Мало того: та, которая приходила утром раньше, не отпирала отдел до прихода другой. На пять минут не решались Жабская и Ватолина покинуть друг без друга отдел! Они стыдились себя, но страх, внушенный Сычкиным, был сильнее.

И все-таки... В одну из очередных ревизий у Аэлиты Ватолиной снова не хватило больше четырех тысяч!

Ватолина плакала, просила произвести выборочную проверку поступления товаров из склада в магазин и товаров, списанных заведующим в отдел, но все было бесполезно: начальник орса верил только завмагу.

Так прошел месяц. Однажды вечером уже без всякой надежды Ватолина в десятый раз перебирала дома отчетные документы. И вдруг из книги выпал небольшой кусочек бумаги - корешок квитанции на четыре с лишним тысячи рублей, сданных продавщицей Ватолиной заведующему магазином Сычкину!...

Но что это означало? Сычкин не мог не знать об этих четырех тысячах. У него только что прошла ревизия, и они должны были оказаться в излишке. А ничего подобного не произошло... Значит, он сознательно уничтожил квитанцию!

Всех взбудоражила в магазине эта новость. И тут словно тронулась горная лавина. Все то, что порой объясняли ошибками или на что закрывали глаза, те, накопившиеся за последние месяцы I факты, о которых говорили лишь между собой, - все выплеснулось наружу.

- Эх, девочки, - сокрушалась Ван Фа Ю, - я же давно говорила: возьмемся все вместе за Сычкина, вместе можем всего добиться!

На стол председателя месткома орса Шиян легло заявление.

«Мы, коллектив работников магазина № 17, - было написано там, - отказываемся от руководства завмага т. Сычкина ввиду того, что за последнее время произошли случаи, после которых мы не можем больше ему доверять». И двенадцать подписей - все до последнего человека.

- Заживо хороните?! -кинулся Сычкин к девушкам. - Ну, вот тебе что я сделал? - обратился он к Ван Фа Ю.

- Ничего, кроме того, что исправили в моем отчете 690 на 6 900... Если бы не заметила, пришлось бы платить!

- Так ведь все можно было по-хорошему уладить. Просто кто-то мутит коллектив.

«Чьи-то козни», «кто-то настраивает всех» - это повторяли и начальник орса и председатель месткома. Сычкин вызывал поодиночке продавщиц, уговаривал, убеждал. Так же, поодиночке, вызывали девушек Литвинов и Шиян. Было назначено общее собрание работников магазина; до этого Шиян собрала подробные письменные объяснения всех, подписавших коллективное заявление. Должны были присутствовать на собрании и представители горкома комсомола. Но когда они приехали в орс, Литвинов почему-то собрание неожиданно отложил. Так и не услышали товарищи из горкома о делах в магазине № 17.

А услышать можно было многое.

Одна за другой говорили девушки о том, как, создав «систему доверия», выписывая задним числом накладные, завмаг пользовался любой оплошностью молодежи. Счетный работник Нина Мотовилова рассказала о переделанной Сычкиным карточке; если бы она не заметила подделки, Наташе Водневой пришлось бы платить 576 рублей; она же напомнила, как завмаг дал ей указание выписать Жабской двадцать пять ящиков мыла, а сам десять из них передал заводу. Точно таким же образом, не списывая с отдела, он продавал заводу оцинкованные ванны, щетки, гвозди. У Лиды Писаревой не хватило полутора тысяч; после проверки Сычкину пришлось возвратить товары на эту сумму. У Ватолиной, не говоря уже об уничтоженной квитанции на четыре тысячи, он взял костюм и потом беззастенчиво отказался от этого.