Да, так зачем же он врет? Наверняка ничего не скажешь. Но какую-то рабочую гипотезу для личного пользования иметь можно. Например, такую. Он знает, кто в него стрелял, и знает, почему стрелял. Этим выстрелом были сведены какие-то личные счеты. И он не хочет мешать сюда милицию либо потому, что боится мести стрелявшего, либо потому, что следует принципам улично-блатной этики.
Проверяя себя. Стрепетов снова погрузился в утренний допрос. Он прослеживал его динамику, вспоминал интонации и жесты, он облазил все его закоулки. И успел уже подзабыть о Савелове, когда тот пришел.
«Мама родная, как он изукрашен!»
Огромный фингал в багрово-синей гамме цвел на полщеки. Ранний Пикассо, сказал бы Кока. Бедный малый, как он ходит по улицам!
Впрочем, Савелов умудрялся не стесняться. Заплывший карий глаз его смотрел даже с некоторым вызовом. «Молодчага!» - подумал Стрепетов и развеселился. Что-то в этой расквашенной, совсем еще мальчишеской физиономии было очень симпатичное.
- Разговор будет долгий? - спросил Савелов ежисто. - Если вы меня задержите больше пятидесяти минут, я не успею на семинар.
«Ого, еще и на семинар с такой рожей! - внутренне покатился Стрепетов. - Ну и заноза!»
Он приглядывался к Савелову с живым доброжелательным любопытством - и все-таки профессионально. Следил, как тот сидит, куда смотрит, что делает руками, какую держит паузу между вопросом и ответом. На все это есть свои неписаные «нормативы». Снажем, затянется пауза - значит, что-то соображается, вычисляется, может быть, придумывается на ходу. Выйдет короче «положенной» - ответ срепетирован, заготовлен. Следователь - если он хочет чего-то стоить - должен фиксировать такие вещи почти автоматически. Тогда система подсознательной сигнализации тотчас сработает, когда вопрос невинный и простой вдруг вызовет симптомы, соответствующие вопросу сложному, когда неожиданная задержка или машинальный жест выдадут, что где-то рядом «горячо».
- ... Близких родственников нету. Живу один.
Бравая интонация подразумевала концовку «и прекрасно обхожусь», но глаза сморгнули болезненно, и Стрепетов - уже не для протокола, для себя - спросил:
- А что с родителями?
- Отец в сорок пятом, - сухо ответил Савелов. - После ранения пробыл дома месяц и вдруг... Мать в пятьдесят втором, от рака. Пошел работать, было уже шестнадцать.
«Чем вот один человек нравится, а другой нет? Почему мне Савелова с его подбитым глазом больше жаль, чем Коврова с простреленной ногой?»
- Значит, вы на вечернем. И какой курс?
«Видно, все-таки интуиция. Коврова, например, я бы с собой в турпоход не взял. А Савелова?»
Но ожидаемое «да» вдруг странно замешкалось и по дороге потеряло свою безусловность.
Одновременно почему-то мелькнула мысль, что фингалу от роду два-три дня...
- По каким дням у вас в институте занятия?
- Понедельник, среда и суббота. «Стало быть, фингал субботний».
- Расскажите, что с вами произошло в субботу.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.