О том, чего не было

- По разным причинам, - сказал Дима. - Может, сердце, а может, почки...

- Да... - Дрессировщик проникся к Диме доверием и задумался. Думал о том, что человек лечит людей и мечтает о тигре. А он, дрессировщик, никогда о них не мечтал. Он всю жизнь мечтал разъехаться с тещей, чтобы жить отдельно и не маячить друг у друга на глазах.

- У меня нет для вас тигра, - наконец сказал дрессировщик, - мне самому не хватает.

- Мне бы только одного... - взмолился Дима.

- Я понимаю, что одного, а не десять. Но мне он нужнее, чем вам. У вас мечта, а у меня орудие производства.

- Что же делать?

- Я не знаю. - Дрессировщик поскреб макушку. - Подите в уголок Дурова, может, там есть... В уголке никого из начальства не оказалось на месте. В кабинете директора сидела девушка-секретарша и тихо разговаривала по телефону. Когда Дима вошел, она перестала разговаривать и нежно, внимательно поглядела сквозь Диму. Глаза у нее были накрашенные и очень красивые.

- Здравствуйте, - поздоровался Дима.

- Здравствуйте, - сказала девушка, продолжая улыбаться, но не Диме, а тому, с кем разговаривала.

- У вас нет тигра? - спросил Дима. Он ожидал, что девушка удивится и спросит, из какой он организации и зачем ему тигр. Но девушка не удивилась и ни о чем не спросила. Она опустила трубку на колени и вежливо ответила:

- У нас есть кролики, голуби, енот. Аквариум есть, а тигра у нас нет. Девушка подняла трубку с колен и, опустив глаза, что-то тихо в нее проговорила.

- До свидания, - сказал Дима. Она подняла глаза, кивнула и засмеялась, но не Диме, а тому, с кем разговаривала. Дима шел по улице, смотрел на людей и по привычке ставил диагнозы. Дома он из-за ничтожного повода поссорился по телефону с Лялей и вовсе безо всякого повода разругался с мамой. Папа сидел на диване и читал газету. Его интересовали судьбы мира. Телепатия существует. Это точно. Когда человек о чем-то непрестанно думает, от его мозга во все стороны идут тугие плотные волны. Эти волны наполняют квартиру и, не умещаясь в ней, выплывают за окно. За окном они распространяются вверх и в стороны и наталкиваются на антенны. Эти антенны стоят на домах, как маленькие рисованные человечки с воздетыми руками-палочками. Человечки стоят с распахнутыми руками и принимают на себя все, что есть в мире: слова, музыку и мысли. Они принимают все, что есть в мире, и через приемники передают это в дома к людям. Музыка и слова обычно слышны, а мысли нет. Мысли не слышны, но они чувствуются. И если кому-то где-то очень плохо, то у другого человека, даже если он живет на противоположном конце света, ни с того ни с сего может испортиться настроение. Михаилу Васильевичу Ломоносову как-то приснился сон, будто его отец ушел в море и погиб там на острове. И действительно, его отец погиб в ту самую ночь и на том самом острове, который приснился Михаилу Васильевичу. Если взять менее выдающуюся личность, можно назвать артиста Московского областного театра, которого недавно показывали по телевидению. Диктор мысленно внушил артисту, чтобы тот взял со стола карандаш и отнес его на другой стол. Артист взял карандаш и понес, но пришел ведущий комментатор и сказал, что время истекло и что надо показывать другую передачу. Дима лежал на диване и думал о тигре, и вокруг его головы, как нимбы, вспыхивали невидимые биотоки. И в этот момент раздался телефонный звонок. Звонил бывший Димин школьный товарищ, ныне геолог Петя. Петя поздоровался и сказал, что недавно он вернулся из уссурийской тайги, где нашел позвоночник от вымершего мамонта, и что, кроме позвоночника, он привез из тайги в подарок дочке маленького тигренка. Жена почему-то активно возражает против такого подарка и требует, чтобы Петя передал его безвозмездно либо государству, либо частному лицу. И сбылась мечта! У Охрименки не сбылась, а вот Диме повезло. В его комнате поселился большеголовый тигренок. Глаза у него были зеленые с поперечными зрачками, вокруг черного кожаного носа расходились черные круги, а уши торчали на голове, как два равнобедренных треугольничка. Дима должен был испытывать счастье и восторг, но особенно яркого восторга он не испытывал. Было удивление, какая-то легкая опустошенность, а восторга не было. Просто Дима переживал осуществление мечты и не знал, что именно так оно и выражается: удивление, опустошенность и покой. Когда Дима вернулся с работы домой, тигренок спал посреди комнаты, вытянув лапы. Брюшко у него поднималось и опускалось, треугольничек уха подрагивал во сне, - должно быть, тигренку снилась уссурийская тайга. Дима некоторое время смотрел на него, потом подошел к окну и отодвинул занавеску. За окном стояли дома в расцвеченных окнах, как новогодние елки в лампочках. Прислонившись виском к раме, Дима думал о том, что он еще молод, что впереди у него много лет жизни и много интересных событий и встреч. Это было воскресенье, и это было самое счастливое воскресенье во всей его сознательной жизни. Конец дня немножко испортила мама. Мамы умеют любить, как никто другой, и, как никто другой, все портить.

- Дима! - строго окликнула мама и, когда Дима обернулся на голос, молча указала пальцем в угол. Дима проследил глазами направление пальца и увидел в углу лужу неправильной формы.

- Вытри! - распорядилась мама и опустила свой палец. Дима покорно направился в ванную комнату. В ванной на батарее висели половые тряпки; некоторые происходили от старых штанов, другие - от рогожных мешков. Дима выбрал ту, что из рогожи. Он положил тряпку на лужу, наступил на нее, потом подвигал ногой к себе и от себя. Если бы человек, живущий в доме напротив, посмотрел на Диму из своего окна, то подумал бы, что Дима танцует твист. Окончив свой твист, Дима взял тряпку двумя пальцами за самый конец, отнес ее в ванную комнату и кинул под батарею. На этом эпизод был бы исчерпан, но в комнату вошел сосед и сказал:

- Добрый вечер.

- Здравствуйте, - поздоровался Дима. Он вытирал руки о полотенце.

- Я ничего не имею против того, - сказал сосед, - что вы воспользовались моей тряпкой. Но уж. если вы ею воспользовались, то надо было выстирать и повесить на то место, откуда вы ее взяли. Это было резонно. Дима вернулся в ванную, достал тряпку из-под батареи и сунул ее под холодную струю.

- С мылом, - посоветовал сосед, который добровольно согласился сопровождать и консультировать Диму. Дима взял кусок хвойного мыла и с силой провел по тряпке - так, что на ней остался, желтоватый мыльный рубец. Вода текла по этому рубцу, не размывая его, на пальцах скрипел песок и какие-то камешки.

- Горячей водой... - руководил сосед. Дима пустил горячую воду, и рукам сразу стало тепло, мыло вспенилось, и вода полилась бурная и бурая, и раковина сразу стала темная, а тряпка светлая. Диму удивил и обрадовал этот процесс. Он с благодарностью посмотрел на соседа и уже не хотел расставаться с тряпкой и стирал ее до тех пор, пока кусок мыла из прямоугольного не превратился в овальный. За воскресеньем следует понедельник, за понедельником вторник, за вторником, естественно, среда. Среда - серединный день недели, и уже недалеким кажется воскресенье, и у рабочего человека повышается настроение. У Димы неделя сложилась иначе. После воскресенья настал понедельник. За понедельником снова понедельник, и вся его жизнь превратилась в одни сплошные понедельники. Мечта в образе тигренка мяукала по ночам и прыгала Диме на постель. Ее надо было кормить мясом, которое стоило по два рубля за килограмм. Правда, тигренку перепадали кости, но кости продавались вместе с мясом и стоили столько же. Соседи писали заявления в жилищно-эксплуатационную контору, приводили милиционера и дворника. Любовь по имени Ляля сказала, что психически нормальные люди тигров не заводят. Ляля отказалась ходить к Диме в гости, - она одинаково боялась и Диму и тигра. Близкие и неблизкие знакомые пожимали плечами и снисходительно улыбались. Они чувствовали свое превосходство, а человеку всегда приятно почувствовать свое превосходство над ближним. Мама перестала включать телевизор, - она боялась сидеть без света, и теперь мама использовала это свободное время для того, чтобы упрекать папу. Папа по-прежнему молчал и смотрел в газету, но уже не так внимательно, как раньше. Он сидел на стуле, подобрав ноги, подтянув колени к подбородку, и время от времени осторожно поводил глазами по полу и по сторонам. А тигренок тем временем рос и ничего не подозревал. Тайна и благородство в нем, возможно, были, но, скрытые внутренне и внешне, ни в чем не выражались. Тигренок носился из угла в угол и, как самая обычная кошка, гонял по комнате Димин стетоскоп. Когда ему надоедало это занятие, он вставал на задние лапы, а передними рвал обивку на диване. Тигренок точил на будущее свои когти. Маму очень раздражала эта манера, но сделать тигренку замечание она не решалась. Молчать она тоже не могла, поэтому все мамины замечания выслушивал Дима. Дима выслушивал и вспоминал лицо директора зоопарка и уже чувствовал логику в суровости маминых слов и в непреклонности Петиной жены. Думал о том, что лучше бы ему завести не тигра, а собаку. А еще лучше не тигра, не собаку, а жену, чтобы поговорить было с кем. Чтобы он говорил, а она слушала, и все понимала, и не спрашивала про свои болезни. В Диме рождалось сомнение. Сомнение, как всякую болезнь, следует вовремя угадать и лечить, - тогда оно проходит без следа. Димино сомнение было запущенным: оно грызло его два месяца и дало тяжелые осложнения. Раньше он чувствовал его только под ложечкой и только ночью, а сейчас и днем, и ощущал не только под ложечкой, а в сердце, в мозгу и даже во рту. Принимаясь за еду, Дима долго и со всех сторон оглядывал кусок, нюхал его и только потом решался есть. Ощутив присутствие сомнения в жизненно важных центрах, Дима снял трубку и позвонил своему бывшему школьному приятелю, ныне геологу Пете. Дима вежливо поздоровался и спросил, не возьмет ли Петя тигра обратно. Дима пообещал вернуть его Пете так же безвозмездно, как и взял. Петя поздоровался и ответил, что назад он подарка ни в коем случае не возьмет и посоветовать другого такого мечтателя, как Дима, тоже не может.

- Обратись в зоопарк, - посоветовал Петя. - Там тебе хорошие деньги заплатят и ручку поцелуют. В зоопарк Дима пошел, но ручку ему никто целовать не стал.