- От себя самого. Секретарь МК Таратута, увидя стоявшего в коридоре Владимира Ильича, сказал, что ответ правилен... Тогда же Ленин участвует в заседании Московского окружного комитета РСДРП. Все в той же брошюре «Победа кадетов...» он рассказывает:

- Политическая действительность окончательно провалила тактику меньшевиков... События показали самым наглядным образом, что такая игра в выборы, игра в парламентаризм ничего, кроме компрометирования социал-демократии, кроме позора и скандала, для нее дать не может. Если нужны еще подтверждения сказанному, то одно из самых ярких дал Московский окружной комитет нашей партии. Это - слитная организация, объединившая фракции большинства и меньшинства. Тактика была принята тоже «слитная», т.е. наполовину, по крайней мере, меньшевистская: участвовать в выборах уполномоченных, чтобы закрепить влияние с (оциал]-д[емократов] в рабочей курии и сорвать затем выборы, отказавшись от выбора выборщиков... Меньшевистски-плехановская тактика Московского окружного комитета провалилась, как и следовало ожидать, с треском. Уполномоченные были выбраны. Прошли социалдемократы и частью даже члены организации. Подоспел закон против бойкота. Уполномоченные попали в тиски: либо пойти в тюрьму за агитацию в пользу бойкота, либо выбрать выборщиков. Агитация Окружного комитета, подпольная, как и агитация всех организаций нашей партии, оказалась бессильной сладить с двинутыми ею силами. Уполномоченные нарушили данное обещание, порвали свои императивные мандаты и... выбрали выборщиков. Среди выборщиков тоже оказались частью с[оциал) - д[емократы] и даже члены организации. Пишущий эти строки присутствовал при крайне тяжелой сцене в заседании Московского окружного комитета, когда руководящая социал-демократическая] организация обсуждала вопрос: что делать и как быть теперь с этой провалившейся плехановской тактикой. Провал тактики был до того очевиден, что из меньшевиков, членов комитета, не нашлось НИ ОДНОГО, который бы высказался за участие выборщиков в губернском избирательном собрании, или за революционное самоуправление, или за что-нибудь подобное. С другой стороны, трудно было решиться и на меры взыскания против нарушивших свои императивные мандаты уполномоченных-рабочих. Комитету пришлось умыть руки, молча признать свою ошибку. Участник заседания московской «окружки» Николай Мещеряков вспоминает, что, когда ораторы горько каялись в ошибках, Владимир Ильич упорно молчал.

- Да выругайте вы нас получше, - горько пошутил кто-то.

- Поздно, товарищи, - ответил Ленин. - Надо было посильнее ругать вас раньше, да, по-видимому, никто этого не делал. А теперь дело так испорчено, что никакой руганью не вернешь сделанного. Теперь надо думать, как в будущем исправить ваши ошибки. У поездки Ленина в Москву был трагикомический финал. Надежда Константиновна рассказывает о своем визите в дом на углу Бассейной и Надеждинской, где нелегально поселился тогда Владимир Ильич. Она зашла туда тотчас по его приезде и была поражена количеством шпиков, «выглядывавших изо всех углов».

- Почему за тобой началась такая слежка? - спрашивает она мужа и обнаруживает в чемодане... большие синие очки... Как выяснилось, в Москве Владимира Ильича «урядили» в эти очки. Снабдили желтой финляндской коробкой. И посадили в последнюю минуту в поезд - «молнию». Все полицейские ищейки бросились по его следам, приняв его, видимо, за... «бомбиста-экспроприатора». Надо было поскорее уходить! Ленин и Крупская вышли, как ни в чем не бывало, но направились в сторону, противоположную той. какая была им нужна. Переменили трех извозчиков. Прошли через проходные ворота и приехали к тогдашнему большевику Румянцеву, освободившись от слежки. На ночевку отправились к Витмерам, старым знакомым Надежды Константиновны, и проехали на извозчике мимо дома, где жил Владимир Ильич. Шпики продолжали стоять. На эту квартиру Ленин больше не вернулся...

«На митинге в доме Паниной»

Весна 1908-го. Швейцария... На лекции о Шекспире в Женевском университете Ленин снова встречается с Адоратским. Он спрашивает, о чем Владимир Ильич «вспоминает с наибольшим удовольствием из всего того, что... делал в России» за два года революции. Будущий биограф Ленина сообщает, что он так ответил на этот вопрос:

- огромное удовлетворение доставил... один большой митинг, на котором... удалось единственный раз выступить и где... провел свою резолюцию, разъяснив ее во всех подробностях, таи что принята она была вполне сознательно, т.е. растолкована и разъяснена до конца.

- Его рассказ об этом митинге. - пишет Адоратский, - мне отчетливо врезался в память. То был состоявшийся 9 мая 1906 года знаменитый митинг в Народном доме графини Паниной. Об этом собрании и своей речи на нем Ленин пишет уже 13 мая под псевдонимом - Ъ - в статье «Резолюция и революция»:

- Народное собрание в доме Паниной особенно возмутило г[оспод] кадетов. Речи социал-демократов на этом собрании взбаламутили это загнившее болото. Помилуйте, кричат г[оспода] кадеты, своей критикой нашей партии вы помогаете правительству. Это знакомый аргумент. Всякий раз, когда социал-демократы выступают вперед, чтобы разъяснить пролетариату и всему народу действительный смысл совершающихся событий, чтобы разогнать туман, нагоняемый на рабочих буржуазными политиками... господа либералы кричат, что этим ослабляется революция. Всякий раз, когда с (оциал-д[емонраты] говорят, что рабочим не гоже быть под буржуазными знаменами, что у них собственное знамя, знамя социал-демократии, - либералы начинают вопить, что этим оказывается услуга правительству. Неправда. Сила революции - в развитии классового сознания пролетариата... Когда социал-демократ критикует кадетскую политику, он развивает это сознание, он усиливает революцию.... На том же митинге были произнесены совершенно верные и вполне выражающие общее убеждение с[оциал]-д[емократов] слова о ненужности «подхлестывать» пролетариат... Но одно дело форсированье, другое дело - те условия, в которых должен разыграться следующий акт великой драмы. Готовиться к этому моменту, - который ведь зависит не от нас одних, а, между прочим и от меры измены делу свободы, которую проявят г[оспода] кадеты, - зовем мы пролетариат... Выяснять условия борьбы, указывать на возможные ее формы, уназывать пролетариату его место в грядущей борьбе, работать над организацией его сил, над прояснением его сознания - вот наша задача. А это значит в данный момент, между прочим, неустанно разоблачать кадетов, предостерегать от кадетской партии. Это мы и делаем, это и будем делать. А когда кадеты волнуются и горячатся по сему поводу - это значит мы делаем наше дело недурно.... Кадеты боятся, чтоб революция не перешла предела, намеченного буржуазией и ей выгодного. Рабочий класс и крестьянство должны помнить, что их интересы шире этих пределов, что их задача довести революцию до конца. А это и говорила резолюция народного собрания, которая заставила надета Протопопова вздохнуть о частных приставах... Одно из центральных положений своей речи Ленин повторяет и в статье «Что делаешь, делай скорее!», опубликованной в вышедшем 22 июня 1906 года первом номере новой легальной большевистской газеты «Эхо»:

- Припомните, как на митинге в доме Паниной (9 мая) социал-народник г. Мякотин возражал социал-демократу, что в сделке с погромщиками обвинять кадетов несправедливо. Переговоры - начало сделки, возражал тогда господину Мякотину социал-демократ. Сделна, это - законченные переговоры. И вот теперь факт переговоров подтвержден. Сделка на мази. Не названный в ленинских статьях по имени «социал-демократ», который «критикует кадетскую политику» и возражает социал-народникам, это, разумеется, Ленин. Однако, из конспиративных соображений, он выступает на трехтысячном митинге в Народном доме графини Паниной, - как пишет Крупская, - «Под фамилией Карпова...» Фамилия эта принадлежит и ныне здравствующему большевику с 1904 года Константину Алексеевичу Карпову. Как он вспоминает, познакомившись с ним 9 мая 1906 года на собрании в Народном доме, Ленин, отправив записку в президиум, сказал молодому товарищу по партии:

- Я подписался вашей фамилией. Не возражаете? Когда Ленину дали слово, сидевший рядом с Карповым какой-то «господин профессорского вида» сказал своему соседу:

- Какой талант в этом рабочем! Ему бы образование - ученый получится... Наиболее полно и выразительно описывает это собрание - одно «из самых многолюдных в Петербурге того времени» - другой старый большевик. друг Константина Карпова, Александр Шлихтер:

- Собрание в Народном доме Паниной было одним из самых многолюдных в Петербурге того времени. Преобладала «чистая» публика - городская интеллигенция, петербургская «демократия», но было очень много и рабочих. Ораторы рассказали о кадетской «чашке чая» у высокопоставленного царского палача Трепова и тайном соглашении между кадетской партией и правительством. Член Государственной думы от Костромской губернии Огородников пытается разъяснить «недоразумение». Никакого, дескать, соглашения с правительством не было, а были лишь переговоры частного, осведомительного характера с одним из представителей власти... Слушая Огородникова, Ленин улыбается «своей особенной, хитроватой улыбкой; глаза смотрят с тем характерным затаенным смешком, с каким нередко поглядывал Ильич на того, кому он собирался дать надлежащую отповедь...». И вот Ленин на трибуне:

- По словам Огородникова, не было соглашения, были лишь переговоры. Но что такое переговоры? Начало соглашения. А что такое соглашение? Конец переговоров. Шлихтер хорошо помнит «то изумление от неожиданности, какое охватило всех, положительно всех, слушателей от этой столь простой, но такой ясной, чеканной формулировки сущности спора».

- Еще несколько фраз, несколько исторических справок о переговорах, завершавшихся соглашениями и сделками, и в огромном зале наступила та характерная, особенная тишина, которая обыкновенно бывает лишь в тех случаях, когда слушатели замирают в напряженном внимании к тому, кто говорит... Ленин не говорил как будто ничего нового сравнительно с тем, что можно было встретить в газете большевиков, выходившей в Петербурге. А между тем то, что говорил «неизвестный» Карпов, приковывало, захватывало новизной и неожиданностью не только массовых слушателей аудитории, которые большевистских газет или совсем не читали, или читали их от случая к случаю, но и видных большевиков.... Подвижность Ильича на трибуне, его умение удивительно просто, гениально просто выделить самое главное. самую суть вопроса, его жестикуляция, его глаза, светящиеся то добродушным юмором, то суровой сосредоточенностью, и, наконец, совершенно исключительное богатство и разнообразие его интонаций - все это захватывало слушателей... Впоследствии Вера Менжинская передавала Шлихтеру, что Ленин «остался очень доволен митингом». Ему так понравилась борьба на открытой арене, что Надежде Константиновне с большим трудом приходилось удерживать Ильича от риска публичных выступлений. Крупская рассказывает, что Владимир Ильич «первый раз в России выступил открыто на громадном массовом собрании в Народном доме Паниной под фамилией Карпова». Два полицейских пристава, повертевшись в начале собрания в зале, куда-то исчезли. Ленин «ужасно волновался».

- С минуту стоял молча, страшно бледный. Вся кровь прилила у него к сердцу. И сразу почувствовалось, как волнение оратора передается аудитории... Необыкновенное подъемное настроение охватило всех присутствовавших после речи Ильича, в эту минуту все думали о предстоящей борьбе до конца. Рабочие разорвали на знамена красные рубахи и с пением революционных песен разошлись по районам. С собрания Ленин отправился ночевать к Дмитрию Лещенко. С ночевкой на этой конспиративной квартире связан эпизод, о котором зимой 1925 года рассказал Луначарский. Он вспоминает, что у Лещенко «была целая этажерка монографий о художниках издания Кнакфус». Владимира Ильича положили спать рядом с этой этажеркой. Наутро он вышел желтый, осунувшийся...

- Не спал всю ночь, читал эти книжонки, ужасно интересно, - признался он... - Брал одну за другой и увлекся. Как жаль, что за всем нельзя угнаться: было бы у меня больше времени, я бы хотел основательнейшим образом изучить эту сторону человеческой общественной жизни... В статье «Ленин и искусство» Луначарский, заявив, что слова Ленина запомнились ему «чрезвычайно четко», приводит их в несколько иной редакции:

- Какая увлекательная область история искусства. Сколько здесь работы для марксиста! Вчера до утра не мог заснуть, все рассматривал одну книгу за другой. И досадно мне стало, что у меня не было и не будет времени заняться искусством...

«В горячке революции...»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.