Следите за афишами

Каждый год первого сентября в школу приходили фотокорреспонденты газет. Отойдя с учительницей в сторону, они начинали шептаться, кого же из учениц запечатлеть на пленку. (Мальчиков, как известно, снимают редко: они стриженые и одеты в нефотогеничные гимнастерки, а у девочек и косички с бантиками и белые переднички с «крылышками».)

- Вот на первой парте Ада Курбатова. Она у нас образец, - подсказывала учительница.

- Так в прошлом году я уже снимал ее...

- Ну и что ж? Девочка завоевала это право своей учебой и примерным поведением. Потом, насколько я помню, вы тогда снимали для другой газеты.

И фоторепортер капитулировал. Трудно было устоять перед соблазном, чтобы не снять такую хорошенькую, аккуратненькую девочку. Ада уже умела принимать нужные позы, и снимки с ее милой мордочкой производили впечатление на редакторов.

Ада была именинницей не только по первым сентябрям, но и по другим, отнюдь не детским датам. Когда, например, собирался городской слет дворников, поваров или казначеев низовых профсоюзных организаций, то приветствие от имени школьников всегда поручали произносить Аде Курбатовой. Еще бы! Все классы идет на пятерках, несет несколько общественных нагрузок, солирует в хоре, на публике не робеет.

С горящими от возбуждения глазами она бойко произносила заученное наизусть приветствие, срывала бурю аплодисментов и, вся светясь от радости, спускалась с трибуны.

Ада чувствовала за своей спиной крылья славы, и ей все больше нравилось, когда ее хвалили. И если одни дети находили удовольствие в играх и шалостях, Ада мечтала только о том, чтобы быть поглаженной по головке. И в этой головке постепенно начинало утверждаться мнение, что она, Ада, лучше, выше, способнее, наконец, просто талантливее своих сверстников и равной ей нет.

А между тем это было далеко не так. Правда, Ада училась по - прежнему на «отлично». Но она никогда не знала больше, чем нужно, не увлекалась ни одним из предметов. Она честно зубрила «от» н «до». Когда молодой преподаватель физики попытался выудить от Курбатовой что - либо более глубокое, чем простое цитирование изложенного в учебнике, Ада запротестовала:

- Я знаю то, что положено знать!

Ада кокетливо поглядела на него, тряхнула кудряшками и пошла на свое место. Однако физик поставил ей все же четверку.

Зарвавшегося физика пригласили к директору.

- Курбатовой нельзя ставить «четыре», - заявил директор. - Она у нас уже девять лет круглая отличница! В чем дело? Ведь она ответила правильно?

- Да, - подтвердил физик. - Но у нее несамостоятельное мышление. Нет творческого подхода к науке...

- Милый, - сказал директор, улыбнувшись. - Этот порок есть не только у детей... Ведь она не ошиблась в ответе?

- По мне пусть лучше ошибаются... - начал запальчиво физик, но директор его перебил:

- Это у вас от молодости, от неопытности!

И физик уступил. Школу Ада окончила с золотой медалью и подала заявление в консерваторию: голос у Курбатовой хотя и не очень большой, но был. К тому же несколько лет домашних занятий с двумя педагогами - пения и игры на фортепиано - не прошли даром. Аду приняли на вокальный факультет.

Но как только медалистка Ада переступила порог консерватории, триумфы, которые сопровождали ее детство, кончились. Правда, мама и папа считали, что все по - прежнему обстоит отлично, что их Адик - гений. Она будет ездить на международные конкурсы, на фестивали, и стены докторской квартиры покроются афишами на иностранных языках! Но об этом больше думали родители, чем сама Ада. С некоторых пор она размышляла в основном о настоящем, а не о будущем. В классе профессора Воскобойникова Ада не считалась «примой». И ей, питавшейся славой в течение десятилетия, вдруг приходилось быть простой, обыкновенной, ординарной! Было грустно оттого, что она не имела морального права говорить со своими сокурсниками с некоторым превосходством. Жизнь оказалась труднее, будничнее, скучнее, чем она рисовалась раньше...

Не желая подавать вида, что у нее не все идет так, как хотелось бы, Ада при встречах со знакомыми довольно улыбалась и сообщала о своих мнимых успехах: