Бумажки, поднятые ветром, садились на пыльные акации в конце перрона. Шум поезда стих. В последний раз раздался крик паровоза.

Дроздов повернулся и пошел по платформе. Хотелось курить и молчать.

Он вышел в город, миновал площадь, зашагал по тротуару. В ушах еще звучало последнее слово «прощай!». В глазах стояло лицо Веры, уплывающее в ночь... Было больно, горько. Что - то мучительно умирало в Дроздове.

Это больно, да? Больно. Но что же сделаешь? У нее теперь своя судьба, свои интересы, своя жизнь. И эта жизнь очень далека от него. В сущности, была Вера и нет Веры.

Дроздов вынул зажигалку, высек огонек. Когда прикуривал, почувствовал, что рука его, которую пожала Вера, чуть пахнет сиренью.

Анатолий медленно шел по желтым полосам электрического света. Она сказала с горечью, точно оправдываясь: «Ты стал военным, а я всегда думала, что ты пойдешь в кораблестроительный». Почему это вызвало у нее удивление? Верно, до войны он хотел идти в кораблестроительный, это была его мечта: строить корабли и знать, что где - нибудь в океане в туман и непогоду, когда ветер свистит в вантах и брызги летят над палубой, люди ведут большой, светящийся огнями, послушный пароход и поминают тебя добрым словом. Ведь это ты сидел над чертежами, не спал много ночей, лазил по стапелям, вкладывая в корабль душу.

... Вот твой корабль медленно приваливает к молу, возвышаясь над крошечными буксирами, снующими вокруг, или стоит где - нибудь в дальнем порту под советским флагом; или еще лучше: твой корабль уверенно идет к полюсу сквозь зыбкую мглу штормовой ночи... В этом был смысл будущего, заманчивого и прекрасного. Анатолий готовился к нему: окатывался по утрам холодной водой, занимался боксом, парусным спортом, - тренировал, закалял волю и тело, читал книги по кораблестроению. И даже сейчас помнил некоторые термины. Он пошел бы в кораблестроительный, если бы не война.

Война подхватила Дроздова и перенесла вместе со многими его сверстниками на другой, военный корабль. Тогда он был еще мальчиком, и мир представлялся ему таким же несложным, как в детстве. Анатолий не задумывался над своими обязанностями. Но в Сталинграде в период тяжелейших боев его потряс один случай, после чего, казалось, все сдвинулось в душе, все озарилось новым светом.

До этого, в училище, он несколько недолюбливал командира батареи - очень строгого, суховатого, требовательного офицера, который часто повторял курсантам: «Забудьте, что жизнь ваша сейчас принадлежит вам. Она принадлежит Родине. Вы раньше хотели быть инженерами, токарями, поэтами. Это сейчас прошлое. Настоящее - погоны на ваших плечах. Эти погоны - ваша честь, ваша совесть».

Дроздов в душе по - мальчишески посмеивался: что значит «погоны - это ваша совесть?» Слишком уж громко! Надо воевать, и все, без красивых фраз.

Дроздова потрясла смерть комбата. Во время ураганной артподготовки противника перебило связь НП с батареей. По линии был послан связист. Его убило у самого бруствера. На наблюдательном пункте оставались лишь двое: комбат и лейтенант - командир взвода управления. У лейтенанта были перебиты ноги, но он еще двигался. Гитлеровцы наступали. За валом разрывов медленно ползли танки, следом бежали автоматчики. Комбат молча смотрел на них, судорожно сжимая немую трубку. «Я проверю нитку! - крикнул он лейтенанту. - Открывай огонь, как только услышишь позывные!» И, выскочив из окопа, побежал к батарее.

Лейтенант открыл огонь ровно через десять минут, как только послышался зуммер аппарата: вызывала батарея. Комбат не возвращался. Теряя силы, страшно ослабев, лейтенант сообщил на батарею, что он ранен и боится, как бы не потерять сознание, а комбат пошел по связи и до сих пор не вернулся. Потом попросил, чтобы прислали людей на наблюдательный пункт.

Когда Дроздов увидел комбата, не поверил, что тот убит. Капитан лежал на самом бугре, недалеко от НП, среди множества черных воронок, припав щекой к земле. Рядом валялась его фуражка. Задыхаясь, Анатолий подбежал, приподнял комбата за плечи и, пораженный, увидел, что кабель разъединился. Тогда Дроздов понял все: умирая, чувствуя, что поврежденными руками он не сделает ничего, комбат соединил концы провода, наложив их друг на друга, и лег на них, прижав своей тяжестью к земле. Сил у него, видимо, хватило только на то, чтобы кое - как зачистить концы провода. Должно быть, заметив комбата, по нему били танки. Ведь он был на самом бугре. «Вот что значит «жизнь ваша принадлежит Родине», - с волнением подумал Дроздов.

Для комбата в тот момент было важнее жизни, сильнее всего на свете открыть огонь: ведь стреляла его батарея! А лишь всего в трех шагах от убитого был вырытый пехотинцами окопчик, комбат мог бы спрыгнуть в него. Но не спрыгнул. Он, видимо, думал только об одном: молчит его батарея! И руководило им только одно чувство - чувство долга!

«А я думала, ты пойдешь в кораблестроительный или геологический...» Что ж, спасибо и за это неловкое оправдание, Вера. Он теперь уже не пойдет ни в кораблестроительный, ни в геологический...

Анатолий и сам раньше думал, что в армии могут послужить и другие, - он навоевался. Но кто другие? Ведь он полюбил армию, ее коллектив, он знает ее лучше, чем кто - либо другой, он видел офицеров, которых никогда не забудет, - кому же быть офицером, как не ему? Да ведь, в сущности, каждый из нас выполняет свой долг. Каждый выполняет свой долг. Что ж, он не жалеет, что пошел в училище... Он доволен и горд этим!

Далеко, за тридевять земель, протяжно кричали паровозы.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.