Давным-давно, когда махараджи действительно были махараджами, а не только изображением на рекламных плакатах пассажирских авиалиний, их могущество определялось количеством пушек для торжественных салютов, жен в гаремах и слонов в слоновниках. Согласно этой мере, раджа Сурьякумар Чандракумар Виджайясингх Шумшерджунг из Чамчампура не относился к первому десятку или даже к первой сотне именитых махараджей. Его владения (площадью 1 704 квадратных мили с населением 274 589 человек), затерявшиеся где - то на голом плато в Центральной Индии, представляли собой не более, как обычное помещичье имение. Но, несмотря на это, отношения Сурьякумара к британскому правительству определялись условиями договора, который грозный раджа Нарсингхарао Бимсингх Арджусингх, прадед нынешнего владыки, лично заключил с вице - королем лордом Каннингом.

Однако следует заметить, что, по свидетельству старинных летописей, Чамчампур не всегда был таким маленьким, незаметным имением. Было время, когда махараджа Чамчампура правил почти всей провинцией Раджпутана, известной теперь под названием Центральной провинции. Но пристрастие махараджи к вину и к женщинам, особенно к танцовщицам с бубенчиками на ножных браслетах, издававшими мелодичное бренчание «чам - чам» (отсюда - название «Чамчампур»), привело доблестный род этого владыки к полному разорению.

Поместья махараджи отторгались по частям энергичными и жадными владельцами соседних имений. Кроме того, огромный кусок он сам великодушно отдал англичанам за то, чтобы британские войска в нужную минуту защищали его княжество от нападений вероломных соседей.

И так продолжалось до 1945 года. К этому времени у махараджи Чамчампура осталось всего две ракетницы, семь жен и один слон. А когда под давлением общественного мнения вице - король приказал еще больше урезать расходы на личные нужды князьков, махараджа оказался не в состоянии содержать даже такой малочисленный гарем и слоновник. Он решил потуже затянуть свой толстый живот, посадил на голодный паек всех жен, кроме самой младшей, которая, разумеется, была самой любимой, и велел сократить их расходы. Сообщив им, будто столицу княжества наводнили разбойники и поэтому все ценности необходимо положить на хранение в княжескую сокровищницу, махараджа отобрал у жен украшения. Сделал он это для того, чтобы вынуть из украшений драгоценные камни и тайно отослать ювелирам в Бомбей, а золото переплавить и продать менялам в Дели.

Думая, на чем бы еще сэкономить, махараджа вспомнил о старой слонихе Лакшми, одиноко стоявшей в огромном слоновнике, выстроенном когда - то с расчетом на двенадцать животных.

Управляющий хозяйством махараджи подсчитал, что содержание слоновника, включая пищу слона и жалованье погонщика, обходится в месяц не менее 350 рупий, то есть более 4 тысяч в год. Для махараджи, который впервые в своей жизни стал экономить, это показалось излишним расточительством. В конце концов, он никогда не ездил на слоне, даже во время торжественных процессий. Сама мысль - сидеть, скрестив ноги, в неудобном седле под позолоченным балдахином, в то время как к твоим услугам целый гараж собственных паккардов и даймлеров, - сама эта мысль казалась ему нелепой. Поэтому он решил отделаться от старой Лакшми. Но как это сделать так, чтобы не уронить свое достоинство в глазах общества и не дать людям повод думать, что у него нет средств на содержание слоновника? Нужны были дипломатическая осторожность и королевская тонкость... Как раз в тот момент, когда он обдумывал, как лучше поступить, ему доложили о приходе резидента сэра Джона Роллингстоуна, который в подражание английским лордам произносил свою фамилию «Роллингтон». Ему - то махараджа и подарил старую Лакшми.

Сэр Джон был старшим чиновником политического департамента, дослужившимся до этой должности из младших чиновников. Сын манчестерского портного, он с трудом окончил колледж, где усердно зубрил латынь и древнюю историю, чтобы попасть на государственную гражданскую службу в Индию. Двадцать пять лет прослужил он в разных вредных для здоровья малярийных местах, прежде чем его приняли в политический департамент; ему довелось быть и судьей и сборщиком налогов. Он, проводивший почти весь холостяцкий досуг за чтением Киплинга и Итс - Брауна и не раз испытывавший горечь своего «низкого» происхождения, восхищался всем, что составляло, по его мнению, рыцарский этикет и очарование придворной жизни старых индийских княжеств. Этот романтик жаждал сохранить прежнее великолепие княжеских дворов, хотя ему лично было предназначено заниматься такими прозаическими делами, как ведение судебных процессов и улучшение ирригационной системы за счет обнищавшего крестьянства. Не удивительно поэтому, что Роллингстоун пользовался любовью и уважением князьков, в особенности махараджи Чамчампура.

Вполне естественно, что он должен был принять подарок от махараджи хотя бы в знак признания своих заслуг. А какой еще подарок мог быть дороже сэру Роллингстоуну с его романтической душой, чем прекрасный слон? Ведь в нем он видел олицетворение великолепия, блеска и рыцарства, которые всегда связывал со своей миссией в княжеских владениях Индии. Роллингстоун был весьма растроган, когда слон и погонщик появились во дворе его дома, чтобы обосноваться на новом месте. Казалось, это было венцом всей карьеры резидента в Индии.

Но сэр Джон Роллингстоун не представлял себе всех трудностей, связанных с содержанием слона. Его сбережения быстро ушли на сооружение просторного помещения для слона. Великолепное животное обладало не менее великолепным аппетитом, и вскоре значительная часть резидентского жалованья стала уходить на покупку сахарного тростника и других дорогостоящих продуктов.

Это омрачали чувствительную душу сэра Джона Роллингстоуна, который считал себя наследником киплинговских традиций. Но с чисто британским упрямством он оставался верен Лакшми, хотя именно из - за слона он вынужден был отказаться от летнего отпуска в горах и принести другие подобные жертвы, на которые он шел сознательно в целях экономии.

По вечерам направляясь в помещение, которое он с гордостью называл «своим слоновником», сэр Роллингстоун испытывал огромное удовлетворение. Подумать только: скоро он выйдет в отставку и возьмет с собой в Англию Лакшми! Одно присутствие слонихи придаст его скромному домику в Саннингдейле ни с чем не сравнимое очарование. Он сможет сказать своим завистливым соседям:

- Вот старая Лакшми, чудесная слониха. Мой друг махараджа Чамчампура подарил ее мне.

У него сладко замирало сердце, когда он представлял себе вытянутые от удивления лица завистников, которым ни разу не пришлось побывать в сказочных и экзотических странах, «на востоке от Суэца».

Но когда пришло время выйти в отставку и покинуть Индию, сэр Роллингстоун с ужасом узнал, что перевозка его чудесного слона в Англию будет стоить колоссальных денег. Надеяться на финансовую помощь политического департамента в Новом Дели не приходилось, так как к этому времени люди в шапках Ганди убедили английское правительство передать им управление Индией. Сэру Джону Роллингстоуну (которого молодые индийские чиновники теперь грубо называли Роллингстоун, намекая на конец его карьеры) казалось, что с утерей самой крупной жемчужины в британской короне наступил конец света.

С тяжелым сердцем простился Роллингстоун с Лакшми. Официальным документом он подарил свою слониху Ганге Раму - старому наследственному погонщику, который не меньше, чем сам резидент, был смущен новыми событиями в стране.

Повторив семь раз слова приветствия и отвесив множество низких поклонов, благодарный Ганга Рам принял подарок. Но вскоре бедному погонщику пришлось усомниться в счастье, которое свалилось на него в тот момент, когда великолепная слониха стала его личной собственностью. Ему приказали убираться со своей слонихой: по распоряжению новых властей в бывшем доме резидента и дворовых постройках должна была разместиться школа. Погонщик обошел все конторы с жалобой, написанной за две рупии профессиональным писцом, но, нигде не встретив сочувствия, сел на шею старой Лакшми и, слегка ударяя слониху анкушем, направился в родную деревню.

Его появление было ознаменовано шумным восторгом деревенской детворы. Однако жена погонщика, трезво смотревшая на вещи, встретила его бранью и убедительно доказала, в какое тяжелое положение он попал, приняв этот подарок. Ведь их жалкий клочок земли едва мог прокормить семью, не говоря уже о слоне.

- Отдай слона в храм в подарок богине, - посоветовал погонщику старый житель деревни.

И Ганга Рам, за три дня потративший на прокорм слонихи все свои продовольственные ресурсы, охотно последовал совету земляка.

Барабанным боем и игрой на раковинах, молитвами и пением гимнов встретили слона жрецы и брамины храма. Их несказанно обрадовал подарок, подтверждавший - по крайней мере они так думали, - что вера в народе еще крепка, если такой бедняк, как Ганга Рам, мог принести храму столь драгоценный дар.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.