... Когда-то это была гора Кумшак, лысая, седая от полыни. Кто плыл по Дону, запрокидывал голову, высота!... Ух ты!... Теперь горы не стало; всё вокруг поднялось: и Цимлянская плотина, и сам Дон поднялся и широко разлился морем. По плотине, все тринадцать километров, с левого на правый берег летят по ровному шоссе машины. Небольшой, совсем лёгкий подъём - и вы в Кумшаке, в посёлке, построенном для персонала, обслуживающего плотину и гидростанцию.

Будто бы и людей немного, а посёлок раскидистый: ряды улиц обсажены акацией, за нею, как за палисадником, молодые вишнёвые и абрикосовые сады. В садах чудесные дома: каменные, высокие, просторные, с застеклёнными террасами, с резными украшениями, как кружевами, вокруг мезонинов. По берегу приморский бульвар, аллеи молодых топольков и кипарисов, цветники. За бульваром парк, тоже молодой: ему от роду месяца три; зелёные деревца, кустарники, цветники, клумбы. За парком школа. На площади магазины, домик поселкового совета, перед ним трибуна. Словом, всё, что должно быть в большом городе, всё есть и в Кумшаке - так теперь называют не гору, а посёлок, примыкающий к станице Цимлянской.

Для Лукашова и Русанова здесь тоже есть два дома. Так они и строились специально для них, так они на планах и назывались: «дома дежурных инженеров ГЭС». А куда им два дома? Даже смешно.

Вот комната, в которой они прожили два года: две кровати, стол, тумбочка с радиоприёмником «Балтика», стулья и небольшое свободное пространство у двери. На столе телефон, на стенах полки с книгами. По ним нетрудно разгадать привязанности каждого. У Лукашова между книг по специальности - несколько книг по альпинизму, дневники путешественников Арсентьева, Миклухи-Маклая, Пржевальского; у Русанова - однотомники Щедрина, Гоголя, Крылова, Чехова, книги по музыке. Русанов обычно читает книжки лёжа. Лукашов - сидя за столом. Он любит записать в тетрадь понравившуюся фразу, подчеркнуть какое-то место в книге, поставить на полях знаки вопроса или восклицания, а то и записать своё мнение о прочитанном.

Вот сейчас он читает книгу о Яблочкове, как раз то место, когда Павел Николаевич встречает Менделеева и оба учёных мечтают о будущей электрификации России, мечтают широко и смело.

Тонко заточенный чертёжный карандаш оставляет еле заметные следы на полях: «Дружба! Как она обогащает обоих. Что есть сильнее дружбы? Любовь без неё бесплодна».

Последнее время вопросы дружбы и любви особенно волнуют двух друзей. Вот и сейчас звонит телефон, и Русанову, лежащему на кровати, слышно, что говорит Лукашову начальник жилищного отдела.

- Вы мне, ребята, признавайтесь, - гремит трубка, - меня стесняться нечего... Будете жениться, дам два дома, а нет, так вселяйтесь в один. Русанов там? Ну, вот обсудите, не торопясь, обстоятельно, я вам минут через десять позвоню. А то мне распределять дома надо...

Новое дело!... Жили два года, и никакой тебе заботы, знай работай на подстанции. Вся жизнь этих лет была заполнена сотнями тревог и беспокойств, сотнями радостей и открытий. Как было привычно каждому из них широко распахнуть дверь с предостерегающей надписью: «Не входить: смертельно!» - и шагнуть к знакомым щитам, пробежать взглядом по стрелкам и сразу увидеть работу земляных снарядов, экскаваторов и других электрических машин, которыми так богата стройка! Вот чуть дрогнула стрелка на одном приборе и поползла, поползла вправо по шкале, а где-то в забое в эти мгновения экскаватор грызёт десятиметровую стенку, наполняется ковш. Потом вдруг стрелка прибора облегчённо откатывается назад. В это время экскаватор поворачивается и разгружает ковш. Значит, питание сети нормальное. А вот мигает сигнал, звонит телефон: кто-то требует подключить, кто-то выключить, кто-то обещает, что никогда это больше не повторится, кто-то просит аварийную бригаду - и дежурный диспетчер, с утра или с ночи приступивший к работе, Лукашов или Русанов, управляет всеми этими сигналами, чтобы везде на стройке присутствовал жизненный импульс - электричество.

На них все эти два года, как и на большинство строителей, действовал тоже могучий, жизнетворный импульс, вызываемый атмосферой деятельности, в которой они находились, и темпом жизни. Это была та прекрасная романтика созидания, та увлечённость трудом, которая охватывает и обогащает каждого, наполняет силой, не даёт чувствовать усталости. В этой готовности на любой труд и в этой увлечённости работой и есть красота нового строителя - черта новая, особенная.

... И не может Виктор Русанов усидеть дома. Пришёл со смены, выспался, пообедал в «пятиморске» (так строители называют свою столовую - одно из первых зданий в Новоселёновске) - и ни читать, «и писать, то и дело глаза смотрят на часы, а до смены ещё далеко. Но ноги-что с ними сделаешь, ноги сами идут к подстанции. И мысли все там, у щитов, где дежурит его друг Лукашов. Дежурство идёт спокойно, но вдруг где-то авария, и в эти три или пять минут диспетчеру надо вложить всю силу, все знания. Как же не помочь другу?

И Лукашов также. Разве усидишь дома? Другой раз задержится немного. «Где был?» - спросит Русанов. «Письмо писал Инге». «Ты же вчера отправил». «Так решил ещё одно отослать».

Инга! Она немало занимала мыслей Лукашова. Но разговоры с Русановым всегда оканчивались одинаково. «Смотри, - говорил Виктор. - Тебе виднее». «Но ведь я люблю её». «Да я разве возражаю?» - отвечал Русанов и включал радиоприёмник на высшую громкость. «Она обещала приехать в конце строительства!» - кричал Лукашов. Виктор выключал приёмник и спокойно отвечал: «Да разве я против? Женись, она ведь очень славная девушка». «А ты, ты когда женишься?» Русанов хохотал. «Ишь, чего захотел! Ты мне сначала невесту найди». И оба смеялись.

Как ни смеялись друзья, а, видно, оба боялись помех в их дружбе - дружбе, которая началась осенью сорок четвёртого года, ещё в институте, ещё больше окрепла здесь на стройке и которой оба очень дорожили.

... Весна нынешнего года всё изменила на Цимлянском гидроузле. Она испытывала плотину, изменяла облик всего края, потому что не успели ещё как следует растаять снега, как к Новосолёновску, временному посёлку строителей, уже подошло море и сразу заревело в донных отверстиях, заклубило водяной пылью в спиральных камерах, где уже заканчивался монтаж первого гидроагрегата. Весть о море облетела колхозы, которые вот-вот должны были оросить свои поля. Забеспокоились поливальщики и трактористы - прокладыватели временной оросительной сети, - заторопились в Московском научно-исследовательском институте, которому было поручено испытать в степи электротракторы и электрокомбайны, - словом, нынешняя весна изменила много судеб: и людей и природы.

Наших друзей весной вызвал к себе главный инженер и предложил переквалифицироваться.

- Вы были строителями, а теперь будете эксплуатационниками. Подумайте!...

- Для нас это давно решённый вопрос, - сказал Русанов. - Так, Эдуард?

- Конечно, - подтвердил Лукашов.

- Ну, тогда сегодня подписываю приказ о назначении вас дежурными инженерами нашей гидростанции.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.