- Думаю, наказал бы, - тихо проговорил Пронин.
Перед уходом мичман задержал Пронина:
- Кстати, скажите Шурупову, что скоро в городе открывается выставка флотских художников. Пусть подумает.
Перед отбоем Пронин выстроил отделение и перед всем строем наложил взыскание на матроса Шурупова. Тот стоял, виновато моргая глазами, на лице его были удивление, растерянность.
Уже в кубрике Пронин хотел было угостить друга яблоками, но матрос отвернулся, сделал вид, что ничего не замечает.
- Это ты уж зря, - вздохнул Пронин. В этот вечер они больше не разговаривали.
... В воскресенье матрос Шурупов ушёл на берег один, не дожидаясь, как это бывало раньше, своего друга. С борта корабля Пронин видел уходящий катер с матросами, видел, как на корме задумчиво, неподвижно, подпирая рукой подбородок, сидел Саша.
«Ну и пусть один гуляет!» - сердито подумал Пронин.
Он до нестерпимого блеска начистил бляху, достал с полки книги из городской библиотеки, долго смотрел на гитару: взять или не надо? И всё-таки не удержался, снял с гвоздя гитару, так и вышел, с ней и с книжками, на палубу, поджидая очередной катер.
В городе Пронин обменял книги, вышел на улицу. Кажется, делать больше нечего. Попадались знакомые матросы, удивлённо спрашивали:
- Почему же один?
- А где Саша номер два?
Пронин пожимал плечами, медленно шёл вдоль берега. Почему-то само собой тянуло его в сторону Исторического бульвара. Александр рассердился на себя, остановился и повернул к морю. Здесь Пронин подстелил газету, уселся на песок, равнодушно смотрел, как прямо с берега ныряют в прозрачную воду неугомонные севастопольские мальчишки. Заметил одного отчаянного. Он обычно любил слушать на бастионе песни Шурупова. Мальчуган, прыгая на одном месте, натягивал штанишки, крича приятелям:
- Айда на четвёртый бастион, наверное, опять там матрос поёт!
Этого уже Пронин выдержать не мог, поднялся, подхватил гитару и, не раздумывая, скорым шагом двинулся вверх, в сторону Исторического бульвара. На душе почему-то было очень хорошо, даже весело.
Вот и четвёртый бастион. Ещё из-за кустов заметил Пронин белую бескозырку друга. Он сидел, обняв колени, и задумчиво смотрел в ту сторону, куда нацелились жерлами старинные бронзовые пушки. Пронин тихонько встал сзади, обхватил гитару, тронул струны.
Их было три:
Один, второй и третий.
И шли они в кильватер без огней...
Матрос вздрогнул, ещё ниже пригнулся к коленям, и Пронин слышал, как друг тихонько продолжил:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.