Нюша

Нюша стала готовить Стрелку к раздою сразу после запуска: чем упитаннее корова к отёлу, тем больше даст молока. Только бы опять не зарваться, не перекормить, а то, боже сохрани, сделается ожирение молочной железы.

- Цельную поварню развела для скотины! - говорила сменщица, ревновавшая, что Грация выдаёт Нюше молока больше, чем ей.

- Ну, что тебе надо? - спрашивала Нюша у Стрелки. - Почему не ешь?

Стрелка смотрела на неё и не прикасалась к резаной свёкле, насыпанной в кормушку.

- Может, целенькой захотела? - спрашивала Нюша и подкладывала целенькую; Стрелка забирала свёклу мягкими губами и принималась жевать.

- Мудровщица! Каждый день чего - нибудь вздумаешь. Царствовать хочешь надо мной.

Сорок шестой год Нюша закончила с приличными показателями: надоила сверх плана восемьсот восемьдесят три литра. Это почти девять центнеров, а девять центнеров - это почти тонна. В передовые стахановки Нюше с этими показателями не попала, но всё - таки кое - кого оставила позади себя; в прошлые годы этого не было.

- Растёшь, Нюша, - говорили доярки.

- Расту, - тоненько отвечала Нюша.

«Да, вот расту. Глядите, как бы вас не переросла».

Холмогорка Стрелка отелилась двадцать восьмого января здоровым телёнком хорошего веса. Первые дни после отёла она давала по семь восемь литров молока, на пятый день удой повысился до двенадцати литров. Следующие дни шло дальнейшее повышение: тринадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать с половиной. Кормили Стрелку сеном, силосованными травами, свёклой и картофелем, постепенно увеличивая порции. Концентратов она почти не получала. И сено - то было какое: осока.

Беликов разграфил два листка клетчатой бумаги - один для себя, другой для Нюши.

- Каждый день, - сказал он, - будем проставлять стрелкин удой. Потом вычертим кривую.

Стрелка стала получать жмыхи. Подсолнечный жмых Нюша замачивала обратом - снятым молоком, а льняной давала в сухом виде, потому что размоченный он прилипает к дёснам и нёбу коровы. Стала Стрелка ещё больше давать молока: девятнадцать, двадцать три, двадцать четыре литра... Вдруг вниз пошла кривая: двадцать три, девятнадцать, семнадцать». Нюша перепугалась, - прибежал Анатолий Иваныч, велел отставить свёклу, а вместо неё давать клевер: что - то у Стрелки случилось с желудком. Велел также кормить небольшими порциями, но почаще. Подошли директор Дмитрий Корнеевич и Беликов - целое производственное совещание состоялось. Под конец Беликов даже привёл Иконникова. Иконников просмотрел график удоев и Стрелкины рационы (Нюша их записывала в особую тетрадку) и милостиво согласился со словами Беликова, что есть смысл индивидуализировать питание Стрелки и использовать для её раздоя все корма, какими располагает совхоз.

Расщедрился! Нюша с первых дней поняла, что Стрелка с лихвой окупит всё, что на неё затратят.

Стрелка оправилась быстро; опять пошла вверх кривая удоев. Пришлось доить Стрелку по четыре раза в сутки, потом - по пять раз, потом - по шесть.

Нюша приходила на скотный двор задолго до рассвета, в начале четвёртого часа. Задавала Стрелке утренний корм: свёклу (опять разрешил Анатолий Иваныч), мелко изрезанную и посыпанную овсяной мукой, - Стрелке это блюдо нравилось. В четыре Нюша садилась доить Стрелку. После дойки давала комбинированный корм, зерно, которое Стрелка ела особенно охотно, обильно запивая свежей водой. В шесть часов, когда Нюша доила Стрелку уже вторично, приходил Беликов, ещё красный после утреннего умыванья, с мокрыми волосами, гладко зачёсанными назад. Он всегда говорил одни и те же слова:

- Доброе утро. Ну, как?

И записывал в свой график цифру вчерашнего удоя. Цифра была большая, приближалась к сорока...

Теперь уже и Коростелёв завёл себе график и тоже каждый день наведывался к Нюше, иногда даже по два, по три раза. Глаза у него азартно поблескивали. Он всё беспокоился - не потеряла бы Стрелка аппетита.