Молодые силы

- Мы бедные комсомольцы! - подхватил Черепанов. - Нас чужой дядя обидел!...

Все дружно расхохотались. После таких вот случаев было не обидно, а стыдновато, но дышалось свободнее, потому что работа стала доставлять радость, а настоящая человеческая дружба согревала.

Взять того же Хмельченко. Он явился в общежитие вместе с комсоргом Аней Ермолаевой на второй же день после памятного стахановского слёта. Поздоровался, постоял у порога и неожиданно спросил:

- Здесь и живёте?

- Здесь и живём, - ответили ему хором.

- Здорово! - без особого энтузиазма отметил Хмельченко. - Ничего не скажешь, грязновато живёте... С такой культурой наш Кузбасс далеко не ускачет.

Повернувшись к Ермолаевой, он поднял короткий толстый палец и сказал негромко, но веско:

- Тебе даны почётные обязанности от комсомола, так куда же ты смотришь? Да ну вас, на самом деле! - махнул он вдруг рукой. - Не буду я сегодня разговаривать с вами, зайду завтра.

Назавтра комнату побелили, бельё на постелях сменили, Юрий Саеног уже не валялся на кровати в брезентовых штанах... Хмельченко пришёл и улыбнулся в реденькие усы.

- Смотри - ка ты, перевоспитались! - не то похвалил, не то съязвил он.

В бригаде почему - то ожидали, что забойщик немедленно же приступит к оформлению договора на социалистическое соревнование.

- Он же такой дотошный! - уверял Санька Лукин, паренёк из местных. - Он даже свою выработку записывает каждую смену.

Но Хмельченко ничего оформлять не стал, а просто побыл часа два и поговорил обо всяких разностях. Молодёжь быстро освоилась с ним. Митенька с Синькой заспорили о том, кто является главной фигурой на шахте.

- Забойщик! - утверждал Митенька.

- Хватил тоже - забойщик! - презрительно сплюнул Лукин. - Инженер - самая главная фигура.

- Ну, ну, фигуры! - примирительно заметил Хмельченко. - Главный тот, кто лучше работает.

- Ввот... ввот! - подхватил заикавшийся Юрий Саеног, - Вввозьми Оочередько. Т - тоже итээр, а что у него к чему, - н - не разберёшь.

- Пустяк - человек, - согласился Хмельченко, - пыжится, пыжится, думаешь, гору родит, а поскреби такого сверху самую малость - останется одна голая сущность.

С лёгкой руки Хмельченко в бригаде начальника участка так и прозвали: «Голая сущность».

«Какая нескладица получается, - думал Черепанов, - Очередько, эта «голая сущность», - теперь уже не начальник участка, а «исполняющий обязанности районного инженера», как он сам отрекомендовался. А Рогов, рядом с которым так работалось в последнее время, Рогов почему - то уходит на десятую. В бригаде услышали про это и долго молчали. Потом Санька Лукин начал издалека, что, вот, у него на десятой тётка живёт, она, может быть, и не тётка, а просто родственница, но очень уж хорошая женщина и давно приглашает его, Саньку, переехать к ней. Следует, пожалуй, подумать об этом всерьёз».