15 апреля 1934 г. исполнилось 150 лет со дня первого представления «Коварства и любви» на сцене Мангеймского театра в Германии. Спектакль имел громадный успех: чопорная немецкая публика вопреки обычаям того времени выражала свое одобрение бурными рукоплесканиями. «Коварство и любовь» наряду с пьесами Шекспира, наряду со знаменитыми комедиями Бомарше «Севильский цирюльник» и «Свадьба Фигаро» никогда не сходила с репертуара европейских и русских театров, пьеса выдержала испытание революции, пользуется большой популярностью на советской сцене. В Москве ее ставят два театра: им. Вахтангова и филиал Малого театра.

Чем же объясняется этот длительный и прочный успех? «Коварство и любовь» - произведение, потрясающее зрителей своей жизненной правдой. История несчастной Луизы Миллер, дочери простого музыканта, и благородного мечтателя Фердинанда, павших жертвами корыстных расчетов, сословных предрассудков и бессердечия аристократической среды, производила и производит сильнейшее впечатление на зрителей, требующих от спектакля не сценических ухищрений и формалистического трюкачества, а правдивого отображения жизни во всем ее многообразии и сложности. Вот почему «Коварство и любовь» - один из излюбленных народных спектаклей. Этим же объясняется бурный успех пьесы в первые годы после ее написания. Немецкая публика конца XVIII в. была воспитана на ложноклассическом репертуаре. Это были рассудочные, холодные произведения, построенные по непреложным как пункты воинских уставов правилам драматургического кодекса. Они излагали напыщенным, мало понятным для широких масс языком приключения древнегреческих и древнеримских полководцев и императоров. Большинство этих пьес было переводами с французского или подражанием французам, копировавшим в свою очередь великих драматургов XVII в.: Расина и Корнеля. Это была придворно - аристократическая драматургия. Идеализируя античных героев, она выставляла скрывавшихся под их именами современных королей и дворян в прикрашенном, облагороженном виде, ничего общего не имевшем с действительностью. Зритель не находил сходства между каким - нибудь мелким князьком, невежественным и развратным тираном, изображавшим собой главу «самостоятельного» государства и торговавшим своими подданными, и римским императором, покорявшим могущественные государства, осыпавшим благодеяниями граждан своей империи и великодушно прощавшим заговорщиков. Буржуазия крепла экономически и рвалась к власти: она требовала для себя новой драматургии, соответствующей ее вкусам и служащей ее классовым целям. Сначала во Франции, а потом в Германии народилась «мещанская драма». Одним из ее создателей и был Шиллер.

«Мещанская драма» не означала тогда пьесу, предназначенную для мещанина, т.е. мелкобуржуазного обывателя. Это была «городская» драма, написанная для разнообразных прослоек буржуазии: от крупной до мелкой. Шиллер, один из величайших представителей немецкой революционной буржуазии, в молодости был близок к ее наиболее радикальным слоям. «Коварство и любовь» - для своего времени революционная пьеса, хотя в ней нет прямого призыва к революции.

Ее революционное значение заключалось, прежде всего, в том, что она беспощадно разоблачала тогдашний немецкий феодальный строй Материал у Шиллера был под рукой - ему нужно было только перенести на сцену обстановку княжества Вюртембергского, в котором он жил. И это ему удалось вполне. Перед зрителем прошли во всей своей отвратительной наготе представители придворной аристократии некоего «германского владетельного герцога»: президент фон Вальтер, который достиг высокого поста преступлением и готов женить своего сына на любовнице герцога, чтобы сохранить власть; ничтожный царедворец фон Кальб: для него событием исторической важности является то, что герцог надел кафтан модного цвета, «гусиного помета»; гнусный чинуша Вурм, мещанин, предающий свой класс ради выгод, которые приносит служба знатным, лицемер и плут; наконец, сам герцог: он непосредственно в пьесе не участвует, но все время незримо присутствует на сцене. Это тиран и сладострастник, продающий своих подданных в солдаты англичанам, чтобы подарить бриллианты своей любовнице. Шиллер показал народным массам лицо немецкого дворянства - и за это на него ополчилась тогдашняя реакционная критика, объявившая пьесу «гадкой карикатурой» и «безвкусной бессмыслицей».

Но революционное значение пьесы не только в том, что она сорвала маску с немецкой аристократии. Кастовым предрассудкам Шиллер противопоставил новые правила поведения. Он провозгласил свободу каждого человека распоряжаться своей судьбой, право развивать свои духовные способности и не подчинять своих чувств мелким корыстным расчетам или сословным предрассудкам.

Конечно, это была проповедь всего лишь буржуазного индивидуализма. Но по сравнению с дворянско - феодальной идеологией этот индивидуализм был все же шагом вперед. Для фон Вальтера любовь - только прихоть, не имеющая никакого значения: «Ты говоришь, девушка хороша собой; мне приятно, что у сына моего есть вкус. Если он напевает дуре серьезные обещания, тем лучше, значит, он себе на уме, он может и в президенты попасть». Поэтому фон Вальтер считает, что любовь его сына Фердинанда к Луизе Миллер не может служить препятствием для брака Фердинанда с любовницей герцога Леди Мильфорд.

Прямо противоположных взглядов держится отец Луизы. Вурму, который сватается к его дочери, он говорит: «Я дочери своей не принуждаю. По сердцу вы ей - прекрасно: пусть старается быть с вами счастливой. Несогласна - тем лучше... Ей с вами жить, не мне. Не стану же я из одного упрямства навязывать ей мужа, который ей не по нраву». Когда же Вурм просит его воздействовать на дочь своим авторитетом, Миллер дает чрезвычайно смелую по тем временам формулировку «права на любовь»: «Возлюбленному, который призывает отца на помощь, я - с позволения вашего - не верю ни на медный грош... Надо, чтобы девка скорее отца и мать к черту послала, чем с ним рассталась... Вот это, по - моему, молодец. Вот это любовь!»

Германия в конце XVIII в. была нищей, отсталой страной. Она была раздроблена на множество мелких и крупных княжеств, очень слабо между собой объединенных. Крестьянство было задавлено феодальным гнетом, буржуазия была политически бессильна. Она создала философию и литературу мирового значения, ниспровергавшие феодализм в теории, но не смогла уничтожить его на практике. Эта непоследовательность ярко проявилась в пьесах Шиллера. Его революционеры - безумные одиночки, которые пытаются силой своего убеждения, тайными заговорами или анархическими выступлениями опрокинуть старый порядок (Карл Моор в «Разбойниках», Маркиз Поза в «Дон Карлосе», Фиеско в «Заговоре Фиеско»). Фердинанд, революционер в области быта и морали, тоже одиночка: он бессилен претворить в дело свои бурные протесты и пламенные речи. Шиллер не видит вокруг себя подлинных (революционеров и подлинных революционных дел - поэтому его пьесы страдают риторичностью, его герои много декламируют и мало делают. Не лишена этих недостатков драма «Коварство и любовь», но в ней есть огромные художественные достоинства, без которых она не могла бы удержаться на сцене. Эти достоинства - бичующий реализм в изображении представителей аристократии, великолепный язык, глубоко волнующий зрителя в лирических местах, заставляющий его смеяться и негодовать, мастерски построенная интрига, держащая зрителей в напряжении до последнего момента.

В чем ценность пьесы для советского зрителя?

Она заключается не только в ее историко - познавательном значении и художественных достоинствах. «Коварство и любовь» и до сих пор не потеряла своей актуальности. Шиллер обличал в ней феодалов, но он обличал вместе с тем и находившиеся в союзе с дворянством слои крупной буржуазии. Многие вскрытые в пьесе язвы феодализма перешли по наследству к капиталистическому строю.

В современных буржуазных странах, как и во владениях немецкого князька, лучшие человеческие чувства расцениваются на деньги: брак - торговая сделка; буржуазные нравы по своей развращенности ничем не уступают нравам аристократии XVIII в. Торговля пушечным мясом происходит, в масштабам, которым немецкие феодалы со своими кустарными приемами и карликовыми оборотами могли бы только позавидовать.

Шиллер громил пороки феодального строя, но одновременно он бил по буржуазии. Наконец, его пламенный призыв к полному раскрепощению личности от власти денег и кастовых предрассудков, свободному развитию духовных возможностей человека по - настоящему услышан и осуществляется только в стране строящегося социализма, в стране, где уничтожаются противоречия между личностью и коллективом.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.