На фабриках, а школах, на заводах уже собраны миллионы книг для деревни. В ближайшее время книжная лавина двинется ив города на село...

Кто встретит книги?

Какая участь ждет миллионы любовно собранных книг, которые должны помочь укреплению культурно - политической работы в деревне?

Очерк Mux. Гольдберга сигнализирует, что на этом участке явно неблагополучно.

Епишкин блистает за прилавком белизной рубашки, по которой бегут, темнея, две ровные колеи помочей. Его курносое лицо светится сознанием собственного достоинства. Епишкин неотразим на своем посту заведующего кооперативной чайной в подмосковном селе Красная Пахра. Когда в полупустую комнату чайной неуверенно заходит гражданин, косясь на прилавок, Епишкин встряхивает четырьмя кудряшками и чеканно провозглашает:

- Чай без сахара... С вас двадцать копеек... Ваш рубль, получите сдачи. Маш, отпустите.

Посетители подолгу сидят в уголке за чайником, медленно беседуя, при чем сквозь басовое гудение мирного разговора иногда прорывается какое - то странное бульканье или короткое и сухое «чпок». После пятого чайника граждане покидают учреждение, возглавляемое т. Епишкиным, производя шум, задевая столики и с неожиданной свирепостью накидываясь на стены.

Но в общем посетители не обижаются.

Епишкин не обижается.

Обижается Анна Яковлевна Борисова.

Ее учреждение помещается тут же, в задней половине чайной, огороженной фанерными щитами. Каждое утро в 10 часов, когда Анна Яковлевна проходит угловатой мужской походкой за свои щиты, Епишкин провожает ее взглядом, полным недоверия.

Женщина входит в огороженный четырехугольный закут.

Сквозь одно единственное окно воровато крадется солнечный луч, освещая многоликое семейство Анны Яковлевны. Они не расставались двенадцать лет. Она вздыхает и осматривается... Листы не шевелятся. Грузный Гончаров, навалившись на скромного тоненького Чехова, смотрит на нее с немым упреком. Ему тесно и неудобно, старику.

Ряды книг, ворчливо толкаясь картонными плечами, жмутся на бедных полках. Их совсем не так много здесь, в краснопахровской районной библиотеке, их даже слишком немного. На весь район три книги Толстого, десять книг Горького, разрозненные тома собрания сочинений Ленина, один экземпляр фурмановского «Чапаева», замусоленного сотнями рук... Совсем немного. Казалось бы, книги могли разместиться посвободней, повольготнее. Тем более, что многие соседи этих книг по полке уже около года не возвращаются в библиотеку, застряв в гостях у ретивых читателей. Но в комнате книги валятся на пол. Анна Яковлевна не досчитывается библиотечных шкафов, на связках брошюр восседают пропыленные гитары я мандолины.

- Э - э - эх ты! - вздыхает Анна Яковлевна.

За перегородкой вскипает шум.

Веселый языкастый парень, любитель чаепития, возымел отчаянное желание произнести речь и громогласно требует внимания к себе. Распустив тусклую синеватую губу, потрясая чайникам в одной руке, он треплет за помочи самого зав. чайной т. Епишкина.

- Извиняюсь... извиняюсь! - орет пьяный, сопротивляясь усилиям Епишкина вытолкнуть его из чайной.

- Когда прекратится это безобразие? - Борисова быстро выходит из своего уголка, энергично отбрасывая гребешком короткие сухие пряди волос. - Когда это прекратится, я спрашиваю? Библиотека не может нормально работать.

- Ну, и в чем дело? - ледяным тоном спрашивает Епишкин.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.