Загородив улицу, шли в обнимку ребята в красных кушаках. Им навстречу двигались из глубины переулка плечи, обтянутые форменками. Сверкающие козырьки купецких фуражек и высокие сапоги, одинаковые у нескольких десятков парней, поражали прохожих на противоположной стороне улицы.

Но вот появлялись из - за угла люди в белых рубашках «апаша», и мирная картина разноцветных костюмов исчезала. Через несколько минут можно было уже услышать странные звуки, похожие на треск ломающихся резцов. Хриплое дыхание трепетало невдалеке. Это кастетами и кистенями проламывала черепа друг другу молодежь петроградских районов. Это в смертной тишине тащили к извозчикам искалеченных скукой и мраком людей. Напудренные девушки в лодочках с французскими каблуками перевязывали раненых и от возили их в больницы своих районов...

Почти всегда возле этих побоищ можно было увидеть коренастого парня с жесткими складками у углов рта, с светлым чубом, сбившимся на лоб, с умным прорезом желтоватых глаз. В каждом его движении чувствовалась большая беспокойная сила. Должно быть, его удар был страшен. Но парень приходил сюда не для того, чтобы драться... Кровавый туман побоищ давно преследовал его. Когда он только поступил на завод Шаплыгина в 1910 г., в первый же час работы на заводе его избил мастер. Он бил его спокойно, неторопливо и жестоко. Бил за то, что мальчик присел на табуретку, когда ему полагалось стоять. На другой день его заставили чистить станки. За работой новичков наблюдали старшие ученики. Карборундовая пыль оседала на пропитанные маслом подшипники. Мальчик обмывал керосином и изо всех сил оттирал тусклый металл. Он сбил себе кожу на суставах пальцев, но не одолел липкой удушливой пыли. И снова его били по ушам, ударяли в грудь, толкали ногами.

Его бил мастер, били подмастерья, били старшие ученики. Мальчик старался напряженной работой защититься от побоев. Он пробовал разделить заводских людей на добрых и злых. Но били его даже тогда, когда он работал без ошибок. Били часто те, кого он считал добрыми. Каждый имел право его бить. И право принуждало людей.

- Эй, тюха, - вскрикивал подмастерье глухим голосом, - держи три копейки, мигом в аптеку, да купи барбарисового мяса получше!...

Тяжело дыша и спотыкаясь, долетал младший ученик до аптеки, но там его подымали насмех и советовали пойти проспаться...

- Мяса принес? - спрашивал подмастерье с веселой угрозой в голосе и лепил младшему ученику в ухо...

На заводе Шаплыгина было много младших учеников. Многие из них усмиряли сердитых людей запуганностью своей, бледностью, покорностью. Новый ученик молчал, но глядел вокруг с холодной злостью. Он был широкоплеч и весел. Это особенно злило старших. Несмотря на это, в последующие дни его обижали меньше, чем в первое время. Бить спокойного, насмешливого парня, с упрямым взглядом и с уверенными движениями, было как - то неприятно, совестно...

Младшие ученики собрались тайно. Первым говорил парень, которого иногда стеснялись бить. Спокойный, насмешливый парень с упрямым взглядом и уверенными движениями. Ребята говорили громким шепотом. Они повторяли за первым торжественную детскую клятву не бить младших, когда станут старшими... Напоследок они решили идти к хозяину требовать добавки к заработной плате.

Председателем делегации избрали упрямого парня. Избиратели и избранные получали по 8 копеек за 12 часов работы. Они хотели получать еще 5 копеек в день, на вторую французскую булку, но их насмешками и щелчками выгнали из приемной хозяина. Кроме того хозяин вызвал к себе мать коренастого мальчика. Она служила кухаркой у помещика. Он сумел объяснить матери, что сын ее - негодяй и что он оставляет его на заводе, заботясь только о ней. Она всхлипывала, кланялась барину и обещала выгнать дурь из сыновней головы.

Мальчик впервые тогда выступил как представитель своего класса, и ему наступили на горло. Хозяин завода Шаплыгин считал, что от глупостей люди должны отвыкать с детства.

Шаплыгин запомнил упрямый вид коренастого подростка. Иногда он расспрашивал мастера о нем. Ученик работал крепко. Ему уже набавили сто процентов зарплаты. Он получал теперь 16 копеек. Его собирались переводить в старшие ученики. Подросток по-видимому отвык от вредных глупостей.

Новый, неуловимый порядок появился в цехе.

Небывалая дружба между старшими и младшими учениками поражала заводских стариков. Группа коренастого подростка была старшей Она уничтожила в инструментальном цехе право бить. И младшие отвечали на это напряженным учением и любовью. А учиться им полагалось у Шаплыгина 5 лет.

Подросток по-видимому отвык от вредных глупостей. В свободное время он даже стал ходить в очаг для бедных, организованный в честь вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Там бедным детям разрешали слушать лекции по анатомии, читать книжки «Посредника», изучать историю царей.

Иногда тайные агенты с беглыми глазами, а то и явные городовые заглядывали сюда. Беспокойный их взгляд скользил по продолговатой комнате, украшенной бахромой, пока не натыкался на гардемаринский мундир или на золоченый лорнет дамы - патронессы.

Сюда начали регулярно собираться ребята с заводов Семенова, Ланген - Зипен, Гейслера, Кулакова, с трикотажной фабрики Керстен, с Печатного двора. Подобралась бражка человек в шестьдесят.

Либеральные дамы с Петроградской стороны и кадеты старших классов с радостной тревогой следили за успехами своего предприятия. С одной стороны, наиболее умная и активная часть молодых рабочих оказывалась под благонадежным контролем и влиянием, с другой - было как - то неуютно глядеть на этакое грубое и малопонятное сборище...

Радоваться, собственно, ни дамам - патронессам, ни кадетам старших классов не стоило. Когда кончалось официальное время лекций, и организаторы народного просвещения расходились, бесшумные ребята внезапно становились громовыми. Скучные лица исчезали, забитый ученический вид терялся в нервных движениях.

Тихий голос читал в напряженной тишине.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.