Есть люди, прославленные своим остроумием на целые века. Их остроты, меткие слова в жизни и в произведениях, удачные ответы цитируют не только современники, но и потомки; иногда эти остроты с течением времени превращаются в поговорки. Известнейшими острословами были Пушкин, Грибоедов, Вольтер, Гейне, Анатоль Франс. Но список этот был бы не полон, если бы к нему мы - современники и свидетели - не прибавили имя Владимира Маяковского.
Маяковский был не только талантливейшим поэтом советской эпохи, он был и остроумнейшим полемистом, собеседником, докладчиком. Он не только не лазил за словом в карман, но как будто хватал это слово налету и со всепобеждающей силой остроумия бросал его своему противнику.
Большей частью так называемые присяжные острословы острят просто для развлечения общества, для удовлетворения собственного тщеславия. Не таким остряком был Маяковский. По силе и меткости, а главное, по точной идейной целеустремлённости его остроумие ближе всего к остроумию Грибоедова.
Маяковский - гигантская и необыкновенно цельная фигура, сделанная как будто из огромной глыбы никогда не ржавеющего металла. Таким он остался в памяти тех, кто его знал при жизни, и таким хотелось бы завещать его тем, кто его уже не застал.
Всё в нём - его голос, его стихи, его мысли о жизни и её назначении, его остроты - всё посвящено было той идее и цели, которой Маяковский отдал всю свою жизнь, - идее служения народу и своему социалистическому государству - самому лучшему, самому сильному и чистому государству в мире.
Он с детства был остроумен. Мать и сестры хранят в памяти много случаев из раннего детства Володи, когда он отвечал метко и остро не по возрасту. В четырнадцать лет на окрик следователя охранки: «Я вас выведу, молодой человек, на чистую воду!» - Володя хладнокровно ответил: «Какая там чистая вода! Здесь только в мутной воде рыбу ловят...»
Остроумие молодого Маяковского досаждало полиции, выводило из себя охранку. Когда его пришли арестовывать по делу о побеге тринадцати политических заключённых из Новинской тюрьмы, Маяковский любезно взялся сам продиктовать протокол: «Я, Владимир Маяковский, пришёл сюда по рисовальной части, отчего я, пристав Мещанской части, нахожу, что Владимир Маяковский виноват отчасти, а посему надо разорвать его на части».
И взбесилось же политическое начальство, увидев такой протокол!
Но вот Маяковский становится поэтом. Вместе с Бурлюком и Каменским он ездит по русским городам, читает небывалые, неслыханные, рубленые стихи, громко говорит о близкой революции. Студенты, гимназисты, учащаяся молодёжь рукоплещут ему, «чистая» публика передних рядов освистывает этого дерзкого парня в жёлтой, как яичный желток, кофте. Вот когда пригодилось Маяковскому его задорное, вечно молодое и боевое остроумие. Голос его широко раскатывался по залу: «Милостивые государи и милостивые государыни! Вы пришли сюда ради скандала. Предупреждаю; скандала не будет».
И остро, зло, беспощадно Маяковский начинал вышучивать сторонников старинки, издевался над богатыми бездельниками, для которых стихи только тогда хороши, когда они помогают пищеварению. Маяковский по его собственным словам, мог языком «прибить их к крестам собственных подтяжек, поворачивать на вертеле языка всю эту насекомую коллекцию». И «насекомая коллекция», не выдержав натиска его насмешек, спасалась бегством. Наступил Октябрь. И остроумие Маяковского сразу обрело новую цель: теперь его сарказмы и насмешки обрушились на тех, кто мешал его революции. Бешено вооружающийся капиталистический мир, враждебно подстерегающий молодое советское государство, саботажники, бюрократы, подхалимы - враги внутренние - все они испытали на себе страшную силу его остроумия. Ведь недаром он писал:
«Оружия
любимейшего род,
готовая
рвануться в гике,
застыла
кавалерия острот,
поднявши рифм
отточенные пики».
Как они боялись его издёвок - все эти людишки! Как он пригвождал своим словом - в стихе ли, в прозе ли - всех слюнтяев и ленивцев, маскирующихся под активистов, всех, говорящих пышные никчёмные речи. Его стихи «Прозаседавшиеся» Ленин похвалил именно за идейно направленное и политическое остроумие.
«Припаси
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.