Рабфачье логово

КОГДА это началось, в точности вам объяснить не сумею, но только стал я замечать, что рабфаковец Сашка Желваков начал смотреть на мир оппозиционно и терять перспективу.

В чем, думаю, дело. Какой, думаю, Саркис способствовал его провисанию.

Неужели, думаю, об науку зубы обломал, и от глотания гранита заболел катаром желудка.

А так как Сашка Желваков личность общественно - полезная и не зря пороги рабочего факультета полирует своими героическими (потому - израненные) подошвами, то решил я выяснить корень зла.

- Сашенька, - говорю, - объясни мне, пожалуйста, почему твое лицо напоминает мне финансовый кризис во Франции, и не носишь ли ты в своем чреве Цанкова.

- Нет, Ромаша, не залезали в мой живот болгарские палачи, но все мое горе происходит от неправильного сожительства.

- Сашенька, - говорю, - не пугай меня. Не заставляй меня содрогаться всем существом. Неужели ты уже счастливый отец и каждая треть сумм, полученных от продажи старьевщику старых брюк, идет на удовлетворение естественных потребностей твоего сына?

- Нет, - говорит, - не имею я касательства к цветам жизни (детям, т.е.)... Сожительствую же я с человеком одного со мною пола...

Волосы встали у меня на голове...

- Сашенька, - говорю, - и зачем же такой буржуазный разврат...

- Да нет, - говорит, - не буржуазный это разврат, а жилищный кризис...

- Т. е., как?

- Да так. Ты вот лучше приходи ко мне, там все собственноручно увидишь.

***

Пришел и собственноручно увидел. Еще не войдя в комнату, остановился я в изнеможении.

- Сашенька, - говорю, - что это за сыр хранится у тебя в комнате? Зачем ты меня не предупредил, что у тебя здесь ларек Моссельпрома.

- Нет, - говорит, - это не сыр, это воздух.

- Воздух? Почему же от этого воздуха у меня нос сохнет, и глаза влезают в чахотку? Может, ты, - говорю, - член Авиахима и новый воздух, особо смертоносный, изобрел. Честь тебе, конечно, и слава, но в комнату твою я не войду.

- Нет, - говорит, - я не изобретатель. И уж претерпи до конца.

Устроил я из платка противогаз, и мы вошли.